На поле Куликовом - [5]
Тогда собрались князья и воеводы, чтобы решить, где биться с врагом.
Некоторые считали, что не надо переходить реку, оставляя в тылу Литву и Рязань; в случае неудачи, говорили они, легче будет уйти восвояси.
Но Дмитрий сказал:
— Братья, лучше честная смерть, чем позорная жизнь. Перейдем за Дон и все там положим свои головы за братьев наших!
И Ольгердовичи его поддержали.
— Если перейдем на ту сторону, — сказали они, — воины будут знать, что отступать и бежать некуда, что надо только победить или лечь костьми.
На поле Куликовом
7 сентября, в пятницу, русское войско придвинулось к самому Дону и к речке Себенке.
Дмитрий велел нарубить деревьев, наломать хвороста в окрестных дубравах и наводить мосты для пехоты. Конница же должна была перейти вброд.
Вскоре прискакал со своим отрядом разведчиков воевода Семен Мелик, только что бившийся с передовыми татарскими всадниками.
— Мамай перешел Дон, стоит на Гусином броду, одна ночь пути между нами! — сказал он.
Хан спешил помешать русским перейти Дон до прихода Ягайла. А литва, жмудины и шведы уже шли от Одоева навстречу Орде.
К ночи русские перешли Дон и расположились на лесистых холмах при впадении в него Непрядвы.
За холмами лежало девятнадцатикилометровое Куликово поле, пересеченное речкой Смолкой. За нею, на противоположных холмах, разбила свой стан орда Мамая; она пришла ночью, но опоздала: русские уже перешли реку.
Окрестности Куликова поля были овражисты, покрыты кустарниками, рощами, лесными зарослями.
На самом высоком месте поля — Красном холме — стоял шатер хана, около него — шатры его военачальников: темников, мурз и воевод.
Ночью Дмитрий Иванович вместе с Боброком-Волынцем выехали на Куликово поле. В глубокой тишине слушали они, как гудит тысячами голосов татарский стан.
Тихо было в русском лагере.
Не многие спали в нем в эту ночь перед битвой, но и те, кто бодрствовал, молча ожидали наступления утра, когда решится судьба родной земли.
Татарский же стан рокотал, как море. Орды было не менее трехсот тысяч. Казалось, что несметные толпы народу сошлись на торжище, где продают и меняют пленников, волов и коней.
Уже звери сбегались, чуя поживу. Где-то выли волки и клекотали хищные птицы.
Тревожно кричали лебеди на Непрядве.
Далеко было слышно, как скрипят телеги. Облако пара стояло над Ордой…
Битва
Утро 8 сентября началось густым туманом. Мгла мешала видеть расположение враждебных ратей. Только трубы трубили с обеих сторон.
Часу в десятом туман начал редеть. Солнце осветило пять русских полков, выстроившихся перед битвой. Правым своим крылом они упирались в овраги и заросли речки Нижнего Дубяка, впадающего в Непрядву, а левым — в крутые берега Смолки. Почти вся пехота была выставлена в передовой («большой») полк.
Шестой — конный запасный — под начальством Владимира Андреевича и Боброка-Волынца был отправлен в засаду. Он стал за левым крылом в густой дубраве над речкой Смолкой. Князь Дмитрий выбрал это место очень удачно: отряд мог легко поддержать левое крыло, где было много новых необученных воинов; кроме того, он прикрывал обозы, а также мосты, наведенные через Дон.
Князья и воеводы сказали Дмитрию:
— Тебе следует стоять в стороне и смотреть на битву. Если же тебя лишимся, то станем как стадо без пастуха: придут волки и распугают нас.
Но князь ответил:
— Если я вам глава, то впереди вас хочу и битву начать. Умру или жив буду, но вместе с вами!
Потом он снял с себя золототканый плащ, надел его на своего приближенного, боярина Михаила Брянока, и приказал возить за ним свое черное великокняжеское знамя. Сам же покрылся простым плащом и пересел на другого коня.
Около одиннадцати часов утра русские войска двинулись на Орду.
Ревели натянутые ветром стяги, и веяли, словно живые, знамена; в блеске доспехов полки колыхались, как тяжелые волны; земля стонала от множества воинов; гребни их шлемов рдели, как жар.
Рать быстро спустилась с холма в лощину, откуда вытекала речка Смолка, и стала «на поле чистом, на месте твердом». В татарском стане было время обеда. Враг не ожидал такой смелой атаки и поспешил выступить, побросав свои котлы.
Обе великие рати начали сходиться в лощине. Русские войска с их красными щитами и светлыми доспехами сверкали на солнце. Татарские же походили на грозовую тучу: это была сплошная масса серых кафтанов и черных щитов.
Передовой татарский полк также состоял из пехоты: это были главным образом генуэзцы. Он двигался густою колонной; при этом воины задних рядов клали свои более длинные копья на плечи передним. Затем обе рати остановились: стена против стены.
Из полков выехали единоборцы: со стороны русских — инок Пересвет, от татарского войска — великан Челубей. Они ударили друг друга копьями, и оба упали с коней мертвыми.
Тогда Дмитрий сказал:
— Уже гости наши близко! Пришло время нам пить чаши!
И началась битва.
Мамай следил за нею с Красного холма.
Русский народ в своих сказаниях об этой великой сече сохранил о ней память в торжественных словах:
«На поле Куликовом, между Доном и Мечею, сошлись сильные полки; кровавые ручьи вытекли из них, от блеска мечей и сабель затрепетали синие молнии, и треск множества копий раздался, как гром…
