На поиски исчезнувшего племени - [31]

Но, к счастью, Юра, не растерявшись, бросился вперёд и сунул ей под нос электрический фонарик. Собака испугалась и скрылась под воротами.

Мультик, опомнившись, прорычал ей вслед какую-то длинную фразу, на которую из всех подворотней отозвались другие собаки.

— Знаешь, дружище, иди-ка лучше ко мне! — сказал Лёва и взял Мультика на руки. — Здесь вражеская зона!

Вот и сельсовет. Он окружён палисадником. В нижнем этаже светятся два окна. Под деревьями с противоположной стороны темнеет наша машина. Фары погашены, в кабине никого нет.

— Знаете что?.. — закричал вдруг Лёва. — Давайте будем тихо сидеть в машине. Они придут, сядут на свои места и ничего не заметят. А когда приедем в лагерь, вылезем в одно время вместе с ними. Вот смеху-то будет!

— Лёвка молодец! — захохотал Володя. — Иногда и в твоей младенческой башке мелькает гениальная идея!

Чтобы не портить ребятам настроения, я согласилась, тем более что, честно говоря, мне эта затея тоже показалась смешной.

— Вот что: вы все садитесь, а я пойду подежурю. Как из дому выйдут, я прибегу. Они ведь должны ещё пройти через палисадник, — сказал Юра и убежал.

На дне машины, как всегда, лежало сено. Мы поудобнее на нём устроились. Мультик уселся рядом со мной.

Прошло около получаса. Мы начали терять терпение.

— Идут, идут! — примчался наконец Юра.

Он тихонько влез в машину и задвинул брезент.

— Молчать! — прошептала я строго Мультику.

Через минуту Ростислав, Гэбэ и Александр Степанович заняли свои места в кабине. Нам сразу захотелось смеяться. Но никто не издал ни звука. Александр Степанович заводил застоявшийся мотор, а Гэбэ продолжал начатый ранее разговор с Ростиславом:

— Да, значит, отсюда снова в Екимауцы… Вот только селище, о котором говорил председатель, надо найти.

Мотор наконец завёлся. Машина рванулась вперёд и загрохотала по опустевшим улицам села, вызывая взрыв ярости у собак. Одна из них долго бежала за нами, рискуя попасть под колёса, и надрывно лаяла. А я сжимала рукой длинную морду Мультика — боялась, как бы он не ответил.

Машина выехала на дорогу и прибавила скорость. Мы с трудом сдерживали смех, подпрыгивая на ухабах, за спинами нашего начальства.

— Товарищи, — снова из опущенных окон кабины донёсся к нам голос Гэбэ, — вам не кажется, что откуда-то пахнет духами?

Мы услышали эти слова и повалились от смеха на сено, чуть не задушив при этом Мультика.

— Всё ты! — сердито шептал Лёва на ухо Юре. — Наверное, полбутылки одеколону вылил на волосы!

— Какие там духи! По второму разу косили. Вот с поля и доносит запах, — помолчав, ответил Александр Степанович.

Мы снова беззвучно покатились от смеха.

— А что, если закричать сейчас кукареку? — уже не выдерживая, сказал Лёва, садясь на сено.

— Тише! Ложись, молчи — ты всё испортишь! — чуть слышно зашикали все на него.

Лёва лег на место и придавил при этом локтем хвост Мультику. Бедный пёс зарычал от боли. Мы все обмерли. Всё пропало!

— Послушайте, друзья! — закричал Ростислав. — В машине кто-то зарычал!

— Да что это с вами сегодня? — удивился рассудительный Александр Степанович. — Одному духами пахнет, другому — какое-то рычание слышится! Может, у кого из вас в животе забурчало?!

Это было уже слишком. Мы за их спинами умирали от смеха, затыкая друг другу рты. Вдруг машина остановилась. Наши сердца тоже…

— Вон сколько сена лежит! Пойду добавлю немного в машину, наше уже свалялось, — сказал Александр Степанович, открывая дверь кабины. — А председателю при встрече покаюсь…

Мы не дышали. Через минуту Александр Степанович раздвинул брезент позади нас, поднял с земли принесённую огромную охапку сена и забросил её прямо в машину. Точнее, прямо на нас!

Но вот машина свернула вправо на нашу полянку и осветила её фарами. Всё тихо, костёр погашен, на фоне леса чуть светлеют наши палатки…

— Орлы наши спят, даже дежурный. Но они сегодня здо́рово устали! — растроганно сказал начальник, выходя из кабины.

Ростислав вышел за ним. И в ту же секунду Юра, Володя и Лёва с дикими криками краснокожих, снимающих скальп с белого, с всклокоченными волосами, из которых торчало сено, повыскакивали из машины. За ними с восторженным лаем вылетел Мультик, а за ним спустилась и я, отнюдь не в лучшем виде, нежели ребята.

Гэбэ и Ростислав застыли на месте возле машины. Александр Степанович успел вынуть только одну ногу из кабины и так и остался в этой позе. В это время из палатки вылетел Павел с вытаращенными глазами, в одних трусах, с Юриным ружьём в руках…

Первым пришёл в себя Гэбэ. Его лицо стало непроницаемым, но глаза при свете фар метали молнии. Наше веселье тут же прекратилось, один Мультик не мог остановиться и принялся растаскивать приготовленный на утро хворост.

После длительной паузы Гэбэ спокойно начал говорить:

— За нарушение дисциплины — самовольный уход из лагеря и сон во время дежурства в отсутствие остальных — вы все будете по очереди нести подряд двухдневное дежурство по лагерю. А если что-либо подобное повторится, то можете заранее получить у Ростислава Леонидовича деньги на обратный проезд в Москву и Кишинёв…

Через два дня началось моё штрафное дежурство. Пересмотрев все запасы, я выяснила, что у нас кончилась мука. А ребята просили сварить давно обещанный им суп с клёцками. И я решила пойти за нею в село Алчедар. Завернула в бумагу мешок, в котором раньше хранилась мука, взяла кошелёк с деньгами, свистнула Мультику, и мы отправились.