На поиски динозавров в Гоби - [18]

Не менее интересны были панцирные динозавры. Американские палеонтологи нашли череп, а Н. И. Новожилову удалось обнаружить скелет, но без черепа. Любопытно, что по своим размерам они вполне подходят друг другу. Однако, как нередко бывает в таких случаях, палеонтологи, не имея возможности сопоставить свои материалы, дают им разные названия. Так именно произошло и здесь — американская находка получила имя пинакозавра, а наша, которую изучал Е. А. Малеев, — сирмозавра ("медленно ползающий ящер"). То, что обе находки принадлежат одному и тому же виду динозавра, выяснилось окончательно совсем недавно — после работ Польско-Монгольской палеонтологической экспедиции (1963–1965), выкопавшей в Баин-Дзаке полный скелет пинакозавра, который объединил, таким образом, американскую и советскую находки.

Пинакозавр-сирмозавр в целом был сходен с таларурусом из Баин-Ширэ, хотя и имел некоторые отличия в строении скелета. Кроме того, как выяснилось теперь, таларурус жил в начале позднемеловой эпохи, а пинакозавр — в середине. В дополнение к броне, в виде костных щитков и шипов на спине, на конце хвоста у пинакозавра имелся диск с острыми шипами (возможно, такой же диск был и у таларурусов, но он, как и голова, отвалился при захоронении), которыми ящер мог наносить очень сильные удары врагу. О силе ударов можно судить по окостеневшим сухожилиям, идущим вдоль всего хвоста.

Кроме протоцератопсов и анкилозавров, на Баин-Дзаке были найдены (и американскими учеными и нами) остатки мелких хищных динозавров — овирапторов и велоцирапторов, которые, по предположению американских палеонтологов, питались яйцами протоцератопсов.

Вскоре наши машины ушли в Улан-Батор. С нами остался только "Козел" для подвоза воды к лагерю и разведочных маршрутов.

В то время как Эглон и Пресняков раскапывали с рабочими скелет панцирного динозавра, а Новожилов обследовал прилежащие участки, находя все новые кости динозавров, я предпринял маршруты в поисках палеоценовых млекопитающих, о находках которых сообщали американские ученые. С этой целью я отправился к юго-востоку, в район Гашату. Первый мой рейс был неудачный: там, где я проезжал, всюду были либо баин-дзаковские верхнемеловые песчаники, либо просто все было покрыто травой. На другой день мы с Эглоном повторили маршрут, сосредоточив поиски в центральной части обрывов. Нам удалось найти несколько обломков костей, принадлежавших именно тем млекопитающим, которых я искал.

После этого мы с Новожиловым совершили еще одну поездку. Полдня мы лазили по оврагам и, наконец, нашли небольшую россыпь костей. Правда, они казались как бы изъеденными под действием каких-то химических реакций, но сильное окремнение спасло их от полного разрушения. В пустынной местности окаменелые кости, попав на поверхность, нередко подвергаются дальнейшей минерализации и в первую очередь окремнению, делающему их очень прочными; но это возможно в том случае, если процесс минерализации идет быстрее процесса разрушения. Обычно же кость, попав на поверхность и будучи уже минерализованной в процессе захоронения, все-таки разрушается довольно быстро.

Что касается костей в Гашату, то они пролежали на поверхности по крайней мере несколько десятилетий, так как половина челюсти одного мелкого экземпляра млекопитающего была найдена американскими палеонтологами, а вторая половина, 25 лет спустя, нами. Выяснилось это недавно, когда американский палеонтолог М. Маккенна, занимающийся изучением палеоценовых млекопитающих, приехал в Москву и привез для сравнения слепки костей из коллекции, собранной американской экспедицией в Гашату. Один из этих слепков подошел к недостающей половине челюсти в нашей коллекции. Как и в случае с пикозавром-сирмозавром, каждая из половин челюсти была приписана разным видам животных. После установления единства челюсти ошибка была исправлена.

Палеоценовый еж — псевдиктопс

Дважды отправлялись мы с Новожиловым собирать кости, но их оказалось немного и залегали они в виде отдельных "карманов" в серых и красноватых глинах палеоцена. Нам удалось собрать несколько обломков черепов и немного костей скелета, принадлежавших древним млекопитающим: насекомоядным из группы ежей, архаическим копытным — диноцератам, и примитивным хищникам — креодонтам.

Палеоценовые ежи не были ежами в полном смысле этого слова — они еще, по-видимому, не имели жестких игл и не обладали способностью убирать свое тело под игольчатый покров. Питались они, вероятно, растительной пищей.

Своеобразную группу архаических копытных представляли диноцераты (дословно — "страннороги"), особенно их самые древние представители — продиноцераты, остатки которых мы нашли в Гашату. Эти животные были довольно мелкими, хотя более поздние представители достигали размеров медведя. Многими чертами своего строения продиноцераты напоминали креодонтов, от которых, по-видимому, и произошли первые копытные — в самом начале кайнозойской эры, т. е. в палеоцене. У продиноцерат были сильно развиты клыки, имевшие саблевидную форму, а сверху вдоль черепа проходил гребень, очень характерный для всех хищников; туловище и хвост отличались значительной длиной, а ноги, напротив, были короткие; ходили продиноцераты, как и хищники, опираясь на всю стопу. Однако коренные зубы имели такое же строение, как у жвачных, — они были приспособлены для растительной пищи. Таким образом, продиноцераты соединили в себе черты строения и хищников, и копытных; они как бы ушли от первых, но не дошли до вторых. Все представители гашатинской фауны были обитателями лесов.