На подступах к Сталинграду - [36]

Командир отделения разделил пехотинцев на две половины. Четыре солдата остались возле «максима» и стали готовиться к бою. Ещё пять, а среди них и пушкарь, выскочили из окопа и помчались к дальней околице.

Оказавшись на месте, они осмотрелись и выбрали удобное место для устройства засады. Сержант решил, что лучше всего спрятаться возле двух предпоследних домов, стоящих напротив друг друга через сельскую улицу. Они были крепкими и ухоженными и словно соревновались, у кого палисадник шире и краше.

Высокие бархатистые мальвы и пышные лисохвосты росли так часто и густо, что закрывали фасады от угла до угла. Ширина каждого цветника оказалась более сажени. Это позволяло укрыться в них человеку, лежащему на земле, даже если он будет целиться из винтовки.

Командир отделения оглянулся назад, где увидел бревно, брошенное у ворот соседнего дома. Скорее всего хозяева хаты положили его там специально и сидели на нём вечерами, как на низенькой лавочке. Колода оказалась большой и приметной, и её хорошо было видно из обоих укрытий.

Ткнув пальцем в древесный обрубок, сержант приказал:

– Открываем огонь, как только фрицы поравняются с началом бревна. Бить только по людям. Целить в середину груди – так легче попасть. В первую очередь убрать пулемётчика и водителя, а затем того, кто на заднем сиденье. Определите, у кого какая мишень. – Закончив проводить инструктаж, он разделил небольшую команду на две группы по два человека и отправил их в палисадники, растущие с обеих сторон от дороги.

Солдаты пошли к тем местам, куда указал командир. Открыли калитки декоративных заборов и оказались среди пышных растений. Стараясь не повредить хрупкие стебли, аккуратно опустились на землю и залегли в густой поросли. Выставили перед собою винтовки. Взяли под перекрёстный прицел сельскую улицу и стали ждать появления фрицев.

Сержант прошёл по пустынной дороге туда и обратно. Посмотрел, все ли надёжно укрылись от постороннего взгляда. Убедился, что бойцов незаметно со стороны, и направился в тот же цветник, где лежали Павел и ещё один пехотинец.

Чуть-чуть повозился возле калитки и устроился в зарослях мальвы. Положил винтовку перед собой. Прикрыл ствол листом лопуха, сорванного по пути, и повторил то, что уже всем говорил:

– Стреляем в немцев, как только они поравняются с этим бревном. – Он кивнул на обочину, где лежал короткий обрубок. – Я беру пулемётчика. Пушкарь стреляет в водителя. Ты, Коля, – обратился он к другому солдату, – пальнёшь в того седока, что находится сзади.

Командир отделения откинул затвор. Убедился, что обойма набита патронами, и вогнал один из них в ствол «трёхлинейки». С обеих сторон дороги послышалось приглушённое клацанье стали. Это все остальные солдаты повторили его операцию. Затем всё разом стихло, и только кузнечики, сидевшие в пожухлой траве, продолжали пиликать на крохотных скрипочках.

К тому времени, когда пехотинцы добежали до предпоследнего дома станицы, мотоцикл уже подъехал к мосту. Фашисты остановились перед деревянным настилом и приглушили работавший двигатель до самого низкого уровня.

Вслушались в тишину, висевшую над убогой деревней. Убедились, что здесь так же безлюдно, как, по словам предыдущих разведчиков, было сутки назад. Увидели, что следы узких протекторов хорошо различимы на пыльных досках, а других отпечатков к ним не прибавилось. Значит, больше никто после них здесь не ходил. Фашисты облегчённо вздохнули.

Водитель переключил рычаг передачи. Дал малый газ, и мотоцикл медленно тронулся с места. «Хоть и бежала Красная армия от доблестных немцев с Днепра и до самого Дона, а осторожность лишней не будет», – размышлял рыжий фашист. Мало ли среди русских разных безумцев? Есть и такие, что не хотят отступать перед высшей расой и сражаются насмерть. Вдруг и здесь нарвёшься на подобных фанатиков? Конечно, победа Германии превыше всего, но жизнь только одна. Так что нужно смотреть в оба глаза.

Солдат, который находился в коляске, думал приблизительно так же. Он прижал приклад пулемёта к плечу. Положил палец на спусковой крючок и приготовился бить по всему, что шевелится.

Если честно сказать, то он не очень-то волновался, а сделал всё по давнишней привычке, не раз спасавшей его крепкую шкуру. «Да и чего мне беспокоиться? Как доложили лётчики с «летающих глаз», здесь нет вражеских войск. Мелькало лишь несколько конных разъездов да батальон пехотинцев где-то к востоку. В то время как следом за нами идёт колонна из танков и мотострелков на броне. Так что любой недоумок не будет стоять на пути такой мощной силы. Плюнет на командиров и поспешит поскорее убраться. Как поступали славяне с начала войны. Так будет снова и снова».

Разведчик, сидевший за спиною водителя, насторожился. Взял автомат на изготовку. Стал крутить головой во все стороны и смотреть, не мелькнёт ли где колхозник в треухе с двустволкой наперевес. Или, ещё того хуже, солдат Красной армии с длинной винтовкой.

«Прошли те хорошие времена, когда они сдавались батальонами и полками, а то и дивизиями. Теперь все словно взбесились и бросаются на немецких солдат, как дикие звери. Проклятые славянские варвары. Точно подметил наш фюрер, что они не люди, а «унтерменши». То есть животные, не достигшие уровня развития нормального человека.