На подступах к Сталинграду - [35]

Парень почувствовал, что покрылся испариной, и бросил испуганный взгляд на сержанта. Тот тоже всё понял. Стал бледен как полотно, а его губы приобрели синюшный оттенок.

– А это уже хорошо, – вдруг сказал лейтенант.

Сержант и Павел непонимающе переглянулись и вопросительно уставились на командира. Он уловил, что бойцы ждут разъяснений и коротко сообщил:

– Колонна встала перед развилкой. Один мотоцикл с разведчиками покатился вверх по течению речки, другой вниз, а третий направился к нам.

Павел напряг глаза и заметил, что от большого облака пыли отделились две тёмные точки и устремились в разные стороны.

– Может, колонна куда-то свернёт? – с надеждой спросил пехотинец.

– Вряд ли, – ответил ему лейтенант. – Наверняка они вышли в дорогу ещё на рассвете. За это время фрицы уже порядком устали. Зачем им пылить по степи, когда рядом видно деревню? Здесь есть дома, где можно встать на ночлег, и вода для заправки машин. Да и людям нужно отдохнуть и напиться. Так что скоро они окажутся здесь.

Павел снова вгляделся в большое облачко пыли и понял, что оно тронулось с места. Голова колонны втянулась на дамбу, идущую по заболоченной местности, и продолжила двигаться прямо на них.

– Тогда что вы имели в виду, когда говорили, мол, это уже хорошо? – не унимался сержант.

– То, что к нам едет один мотоцикл, а не три штуки разом, – сказал офицер: – Три человека – это не девять. Их слишком мало, и они не смогут обшарить все сараи и хаты. То есть не наткнутся на нас и повозки с конями. Скорее всего просто решат доехать до края деревни и вернуться обратно. Мы пропустим их до дальней околицы. Перебьём из засады и возьмём пулемёт. Нам он ещё пригодится.

– Но если фашисты не вернутся назад, то другие насторожатся и двинутся сюда с оружием на изготовку, – возразил пехотинец. Он хотел ещё что-то сказать, и, как почудилось Павлу, это были слова «пора удирать».

Но лейтенант оборвал пехотинца:

– Фрицы уже едут сюда и прибудут в станицу минут через двадцать. Поэтому вряд ли удастся нам где-нибудь спрятаться. Главное, чтобы они не заподозрили никакого подвоха и въехали сюда совершенно спокойными. А чтобы они не волновались за судьбы разведчиков, вы все сделаете быстро и тихо. До колонны от нас далеко, ещё более километра. Танки и бронетранспортёры сильно шумят. Так что их командиры ничего не услышат. Главное, не применяйте гранаты. Иначе заметят облако дыма. Потом кто-то из вас переоденется в форму фашиста. Встанет на вашем пригорке и помашет рукой. Мол, всё в полном порядке, давайте сюда.

– А потом? – выдохнул бледный сержант.

– Потом заработает пушка, – кивнул лейтенант на орудие. – А затем и «максим». Всё вам понятно? – спросил офицер. Дождался ответа «Так точно!» и тотчас закончил: – Мотоцикл уже приближается. Возьмите четырёх человек из охранения. Бегите к концу деревни и выполняйте приказ. – Он повернулся к Павлу и тихо добавил: – Следуй за ними и помоги, если что.

Парень удивлённо взглянул на своего командира. Неопределённо кивнул и только потом понял, что имел в виду офицер. Он козырнул и поспешил за пехотой: «Нужно быть рядом с ними от начала и до конца операции, – размышлял он на бегу. – Иначе сержант может вдруг испугаться. Решит, что пора делать ноги, и уведет с собой охранение». Мысль о том, что один пушкарь сможет сделать против восьми человек, ему не пришла даже в голову. О том, что, возможно, придётся стрелять по своим, он тоже не думал.

К счастью, всё вышло, как должно. Пока спустились к траншее, отрытой на низком пригорке, сержант успел успокоиться. Взял себя в руки и твёрдым уверенным тоном передал пехотинцам приказ командира.

То ли в нём вдруг проснулся воинский долг, то ли присутствие артиллериста на него так благотворно подействовало – неизвестно. Как-никак, а это лишний свидетель. Скажешь что-то не так – начнёт обвинять в трусости и предательстве и прочих грехах. Не убивать же его на глазах у товарищей?

Ведь тогда удрать по-тихому уже не удастся. Во-первых, это всполошит лейтенанта, сидящего на верхушке холма. А там у него имеется пушка. Может и выстрелить вслед. Во-вторых, как потом говорить с подчинёнными? Как они себя поведут после таких обвинений? Кто из них останется на его стороне? Непонятно.

Так ли он размышлял или всё оказалось иначе, теперь невозможно сказать. Но как бы то ни было, он вёл себя, как положено по уставу, а затем задал вопрос:

– Кто-нибудь умеет водить мотоцикл?

– Я ездил на нём несколько раз, – сказал Павел. Он учился до войны на шофёра и даже успел порулить на «полуторке». А кроме неё, парень знал кое-что о немецком «BMW R71» с коляской тридцать девятого года выпуска.

В те времена в Самаре было много людей из Германии. Они работали инженерами на возводимых в те годы заводах и привезли с собой разную технику: тракторы, экскаваторы, автомобили и мотоциклы. Под руководством одного из «спецов» Павел трудился на стройке. Парень он был любознательный. Интересовался машинами, и немец его кой-чему научил.

Сержант взглянул на солдата не так напряжённо, как раньше, и пушкарь сумел угадать ход его мыслей: «Так вот зачем его послал лейтенант, а я-то подумал неизвестно чего».