На первых ролях - [11]

Когда президент Эйзенхауэр сумел, положить конец войне в Корее, Фрэнк вышел в отставку и вновь поступил на юридический факультет Стендфордского университета. У него уже родилось двое детей от Энн, и Фрэнк был слишком занят, чтобы по-настоящему пытаться восстановить отношения с Челси. Сначала он регулярно писал дочери и всегда посылал подарки на день рождения и Рождество. Кроме того, он несколько раз пробовал назначить день встречи, но Леверн всегда ухитрялась либо отложить, либо отменить свидание под тем или иным предлогом. Даже попытки поговорить с Челси по телефону ни к чему не приводили. Фрэнк, однако, упорно продолжал посылать письма и подарки, не получая ответов. Через несколько лет все это, казалось, потеряло смысл.

– Челси, скорее всего ничего не знает обо мне, – рассуждал Фрэнк, забыв как-то поздравить дочь с днем рождения, и, хотя пытался воскресить собственную решимость заботиться о девочке, Челси в действительности стала всего лишь неприятным напоминанием о нескольких печальных годах, проведенных под одной крышей с Леверн, времени которое Фрэнк предпочел бы забыть навсегда.

Он, конечно, не мог знать, что Банни и Леверн по-своему рисовали Челси портрет отца – испорченного, высокомерного, безответственного человека. Девочка ничего не знала о том, как Фрэнк отличился в войне с Кореей, как предан новой жене и детям, как предпринимал упорные попытки повидаться с ней. И хотя Челси часто мечтала о любящем отце, человеке, который мог бы помочь, утешить и успокоить, мужчина ее фантазий не имел ни малейшего сходства с Фрэнком Хантером. Он скорее был точной копией Джимми Стюарта.

ГЛАВА 6

1961 год.

Вернувшись домой из школы, Челси увидела перед домом фургон для перевозки мебели. Подумав, что это должно быть, привезли очередной раритет, – бабушка вечно покупала что-нибудь старинное – Челси тут же забыла обо всем – у нее и так достаточно дел, а кроме того, необходимо как можно скорее поговорить с матерью. Девочка надеялась только, что Банни не слегла в постель с очередным «приступом». Челси терпеть не могла, когда мать заболевала, что случалось довольно часто.

Ворвавшись в холл огромного особняка в георгианском стиле, Челси испуганно остановилась при виде царившего там беспорядка. Почему-то мебель выносят из дома! Поспешив в кухню, чтобы расспросить Хью, девочка, однако, нашла там только уборщицу Линду.

– Линда, где Хью?

– Уехал, милая. Разве он не сказал вам, что увольняется?

– Увольняется? – поразилась Челси. – Что ты имеешь в виду? Куда он отправился?

– Ваша бабушка не платила ему целых два месяца – он просто не мог больше ждать. Хью должен помогать матери – она живет в Англии. Он был очень расстроен, что приходится уходить, наверное, поэтому и вам ничего не сказал.

– Но почему бабушка не заплатила Хью?

– Она никому не заплатила. Мне просто идти некуда, иначе тоже уволилась бы. А вам они что-нибудь объяснили?

Жизненный опыт Челси подсказывал, что лучше избегать сюрпризов, поскольку они, как правило, бывают неприятными, но услышать плохие новости из уст Линды не хотелось.

– Мама дома?

Линда опустила глаза на коробку, в которую укладывала сервиз из тончайшего фарфора.

– У нее опять мигрень. Ваша бабушка в библиотеке. Лучше вам с ней потолковать.

Челси развернулась и направилась в облицованную ореховым деревом библиотеку. Худшие подозрения девочки подтвердились, как только она открыла тяжелую резную дверь. Вместо подтянутой, тщательно причесанной бабушки в костюме от Шанель, сидевшей обычно за большим антикварным письменным столом, перед ней предстала женщина в ситцевом халате с головой, обмотанной шарфом. Сегодня Леверн была без макияжа – острый нос и осунувшееся бледное лицо довершали портрет старухи, утонувшей в море неоплаченных счетов. Потревоженная в своем занятии, она подняла голову, и Челси потрясенно заметила, что бабушка плачет. Она редко плакала – достаточно того, что Банни проливала океаны слез за всю семью.

Челси осторожно пробралась через нагромождение ящиков к дивану, отодвинула стопку бумаг и осторожно села, чинно сдвинув ноги, как ее учили.

– Что случилось, ба?

– Студия аннулировала контракт с твоей матерью. Ей не заплатили ни цента с того дня, как умер Гордон Бейкер. Мне удалось продать наиболее ценные вещи Марси Гриер, которая обставляет новый дом Мартина Нелсона на Бел Эйр, и получила хорошую цену. Это поможет продержаться, пока Банни не найдет другую работу.

– Придется продать дом?

После долгой паузы Леверн чуть слышно ответила:

– Он слишком большой, без прислуги не справиться. Я должна всем, и поверенный говорит, студия не заплатит, разве что подать на них в суд. Но я не сделаю этого – репутация Банни будет уничтожена. Бог знает, какие ужасные сплетни они могут распустить о ней!

Казалось, Леверн не столько беседует с внучкой, сколько размышляет вслух.

– Но почему студия так поступила с ней? Ведь мама – кинозвезда, правда?! – яростно запротестовала Челси, повторяя фразу, слышанную миллион раз от бабушки.

– За двадцать лет она заработала миллионы для этих негодяев из «Тауруса», а они теперь говорят, что публика ей больше не интересуется. Считают, что она конченый человек. Разве конченые люди получают столько писем от поклонников? – гневно спросила Леверн. – Банни Томас по-прежнему самая красивая женщина в мире!