На переломе - [49]

Я не собираюсь рецензировать книги Манштейна и Дёрра: «Утерянные победы», «Поход на Сталинград» и многие другие, но хочу заметить, что при описании ряда фактов эти авторы явно грешат против истины. Когда дело доходит до оценки некоторых важных фактов и явлений, они фальсифицируют историю.

Пожалуй, такие, мягко говоря, неточности преследуют одну цель: умалить роль Советской Армии и всего советского народа в достижении побед на фронтах Великой Отечественной войны. Сколько раз немецкие генералы пытались объяснить свои поражения чем угодно, только не силой советского оружия! То им мешали русские морозы, то они сетовали на наши дороги (дороги во многих районах боевых действий и в самом деле были неважные)… Но очень редко они признавали, что причины поражений заключались в силе ударов советских войск.

Описывая бои котельниковской группировки в декабре 1942 года, Манштейн в общем верно излагает ход боевых действий. Но он очень односторонне объясняет причины печального для него события — провала попытки прорваться к окруженной группировке Паулюса. Автор, конечно, прав, утверждая, что огромная вина за судьбу немецких войск на берегу Волги ложится на Гитлера. Но, если быть объективным, так надо признать и то, что в разгроме его армий «повинны» прежде всего наши войска. Однако автор не хочет быть объективным. И когда заходит речь о действиях наших войск, ему как будто изменяет память. Дёрр оказался справедливее и не раз упоминал о силе ударов Советской Армии, о хорошо организованном у нас взаимодействии между родами войск, о надежности противотанковой обороны и т. д. А вот бывший генерал немецко-фашистской армии Меллентин, автор книги «Танковые сражения», стремясь скрасить факты поражения немецких войск, пишет почти изысканно: «К 26 декабря от 57-го танкового корпуса почти ничего не осталось; он буквально «скоропостижно скончался». Это действительно так, но очень жаль, что автор оставляет читателя в неведении относительно «болезни», которая оказалась способной уносить с полей сражения целые корпуса.

Объясняя причину своего поражения, Манштейн сетует на то, что Гитлер отклонил его план действий и не разрешил Паулюсу прорваться из кольца ему навстречу. Это-де позволило советскому командованию непрерывно снимать войска с внутреннего фронта окружения и бросать их на котельниковское направление — против его дивизий. Возможно, Манштейн будет удивлен, если ему станет известно, что до последнего дня наступления его войск только одна наша 384-я стрелковая дивизия была переброшена из 64-й армии на рубеж реки Мышкова. Так что мы вовсе не воспользовались пассивностью Паулюса и не в этом была причина поражения Манштейна. Тут уж, как говорится, нашла коса на камень. Лишь в самый критический момент наша 2-я гвардейская армия, предназначавшаяся для Донского фронта, действительно была брошена против котельниковской группировки. Но так было сделано не столько для противодействия этой группировке, сколько для ее разгрома.

Слов нет, активные действия армии Паулюса в декабре могли осложнить обстановку на внутреннем фронте окружения, но вряд ли это могло существенно изменить положение. Нет, не следовало Манштейну опускать такого важного фактора, как сила и организованность ударов наших армий, которые и определили окончательный исход сражений на внешнем фронте.

Теперь о снабжении армии Паулюса по воздуху. И тут Манштейн и другие авторы упорно не хотят взглянуть правде в лицо. Все они признают, что снабжение этой армии было сорвано, но приводят только две причины постигшей их неудачи: недостаток транспортной авиации и плохую погоду. О действиях нашей зенитной артиллерии и истребительной авиации авторы «скромно» умалчивают. Так, Манштейн пишет: «Больше чем противник, снабжению армии Паулюса по воздуху мешали недостаток транспортной авиации и плохие погоды в районе Сталинградского театра военных действий».

В плохой организации снабжения окруженных все авторы обвиняют Геринга. Он, дескать, дал Гитлеру обещание бесперебойно снабжать по воздуху войска Паулюса всем необходимым и в достаточном количестве, но не сдержал слова. В этом есть какая-то доля правды. Но в общем дело обстояло далеко не так, как описывают немецкие генералы.

Активные действия транспортной авиации противника по доставке грузов окруженной армии начались с 28 ноября. Нам не составляло труда определить, что вражеские самолеты пролетали в «котел» главным образом с запада и юго-запада, так как их основные аэродромы на внешнем фронте базировались в Тацинской, Морозовском, Миллерово. На этих направлениях и сосредоточили свои основные усилия наши зенитная артиллерия и истребительная авиация. Вражеская авиация начала нести потери от их ударов. Контуры воздушной блокады тогда уже обозначились, но из-за большой протяженности фронта окружения плотность огня зенитной артиллерии была еще невысокой. Во всяком случае, в декабре снабжение «котла» по воздуху уже было затруднено и уже тогда грузы поступали к Паулюсу в крайне ограниченном количестве.

К концу декабря, когда наши войска на внешнем фронте после успешного наступления захватили и Тацинскую и Морозовский, противнику пришлось перебазировать свои аэродромы дальше на запад. Самые же трудные для врага времена пришли с началом нашего наступления — с 10 января 1943 года. С каждым днем кольцо окружения сжималось и воздушная блокада становилась все плотнее. У противника росли потери самолетов. И, чтобы восполнить их, он перебрасывал новые части транспортной авиации с других направлений. Вскоре после начала нашего наступления была переброшена из Берлина в Таганрог группа 1-й эскадры особого назначения, которая до этого базировалась на Сицилии и обеспечивала снабжение африканской армии Роммеля. Об этом нам стало известно из допроса членов экипажа сбитого самолета.