На острие красных стрел - [82]

— Вот вам начальник физической подготовки и спорта бригады, — сказал командующий комбригу.

У меня сердце словно оборвалось... Попытался возразить: дескать, нет у меня организаторских способностей. Но в ответ услышал резкий окрик:

— Прекратить разговоры! Юноша всю войну прошел, орденов больше, чем у любого полковника, — и не организатор? Вытянешь физподготовку — на учебу пошлю! Не справишься — накажу...

Что мне оставалось делать? Душа не лежала к этой работе, но старался выполнять свой долг, как и в годы войны. Физподготовку в бригаде удалось наладить. Затем меня направили в Ленинград на учебу, после окончания которой в конце 1948 года я получил назначение на новую должность. А еще через полгода успешно выдержал предварительные конкурсные экзамены для поступления в Военно-педагогический институт Советской Армии. Здесь-то мне и пришлось преодолеть не только конкурсный барьер: более серьезным препятствием стала медицинская комиссия, обнаружившая у меня последствия контузии, полученной в 1941 году. Но я не сдался, попросился на прием к Министру Вооруженных Сил СССР Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому. Рассказал ему о своей беде. Александр Михайлович подробно расспросил, откуда я родом, кто мои родители, где воевал, какие и за что получил награды. Наверное, более часа со мной беседовал — очень душевно, по-отечески. Когда я о своем участии в боях на Курской дуге рассказал, маршал оживился, припомнил некоторые эпизоды. На прощанье Александр Михайлович высказал надежду, что все у меня будет хорошо, пожелал больших успехов в учебе и службе.

На следующий день я благополучно прошел медкомиссию, но не в институте, а в военном госпитале, где получил заключение: «Практически здоров». И вот уже 46 лет служу в армии и каждый год, проходя диспансеризацию, получаю точно такое же заключение...

Военно-педагогический институт готовил преподавателей для военных училищ и воспитателей для суворовских. Руководил институтом известный военачальник генерал-полковник Михаил Семенович Хозин. Среди командиров и преподавателей было немало интересных людей.

В октябре 1953 года, закончив факультет тактики, я получил назначение в Благовещенск. В Москве, на Казанском вокзале, при посадке в поезд дальнего следования встретился с Василием Батаевым. Демобилизовавшись из армии, он уезжал с женой на Дальний Восток, на какой-то промысел. Семь суток ехали вместе, в одном вагоне, и воспоминаниям нашим не было конца. Благодаря стараниям Василия вскоре, наверное, весь поезд знал, что я его фронтовой друг, спасший ему жизнь в разведке. Прощаясь, Батаевы горячо приглашали обязательно приехать в гости в их родной кавказский аул.

Благовещенск встретил нас двадцатиградусным моровом. Дочь в пути сильно простудилась, и пришлось ее прямо с вокзала отправить в больницу. В училище дела с жильем обстояли очень плохо, поэтому жить поначалу довелось в помещении клуба. Вместе с нами там обитали еще три семьи: Иван Климок с супругой и двумя детьми, Анатолий Петров с таким же составом и Виктор Лисицын с молодой женой.

Жила паша «коммуна» дружно. Никаких ссор не было. Как говорится, в тесноте, да не в обиде.

Вскоре я узнал, что в одном из гарнизонов округа командует полком Василий Иванович Петров. Очень хотелось как можно скорее с ним встретиться, но удалось это не сразу. Наверное, через год или полтора, будучи в отпуске, разыскал его в учебном центре. Принял меня Василий Иванович как фронтового побратима тепло и радушно. Конечно, нашлось, что вспомнить! Но не менее интересно было послушать Василия Ивановича о полковых делах и проблемах, понаблюдать, как он командовал, руководил людьми. Без малейшего преувеличения скажу, что те две недели, проведенные рядом с Петровым, вполне можно считать равнозначными каким-нибудь многомесячным курсам по усовершенствованию педагогических навыков.

Боевая учеба в полку Петрова была отлажена, как часы... Каждый день подразделениями достигался какой-то, пусть небольшой, но успех. Каждый день делалось что-то конкретное по улучшению учебно-материальной базы. Я только удивлялся неукротимой целеустремленности и твердой настойчивости командира полка. И убеждался, что те лучшие качества, которыми обладал Василий Иванович на фронте, закрепились в его характере еще прочнее и получили дальнейшее развитие.

Я так увлекся делами и заботами Петрова, что иногда забывал, кто я есть, и вместе с ним начинал вникать в различные трудноразрешимые проблемы, высказывал свои предложения, помогал командирам батальонов в организации и проведении учений с боевой стрельбой. Василий Иванович относился к этому одобрительно. Однажды сказал:

— Слушай, Алеша... По-моему, надо тебе переходить в войска. Конечно, очень важное это дело — преподавать, учить курсантов. Но ведь ты командир до мозга костей! Ты подумай, не ошибся ли в выборе. Боеспособность армии, в конечном счете, куется здесь — в войсках, на полигонах, в учебных центрах. Эта работа как раз по твоему характеру. Сам видишь: здесь у нас — как в кратере вулкана...

Совет Петрова разбередил душу, я часто думал об этом и все больше укреплялся в мысли, что Василий Иванович прав. Наверное, он знал меня лучше, чем я сам себя.