На основании статьи… - [31]
— Гляди, Зой! Ну, немцы!.. Ну, народ!.. Разговоры только про бабки, у мужа и жены отдельные счета в банках: «Я сегодня купила капусту, картошку и две пачки нюрнбергских сосисок. Вот счет — шесть евро пятьдесят центов. С тебя — три двадцать пять». А спать, извини, Зой, в одну постель ложатся…
Ну надо же?!. Вот вы не заметили — на улице кошки ни одной нет бесхозной, бродячей! Собаки друг на друга не оглядываются, вслух не тявкают. Может, про себя и переживают, а чтоб гавкнуть — ни боже мой! Сами сидят у светофора — ждут зеленого… А чтоб два пса друг у друга под хвостом не понюхали?!! Да где ж это видано? Так они на своих хозяев похожи — спасу нет. Только с хвостами и лапами. Немцы — и немцы.
Казалось бы, — расчетливые, равнодушные. И при всем при этом строительство — охренеть можно! Дороги… Я за семьдесят четыре года своей дурной жизни лучше дорог не видел! Колесная техника — вообще!.. Что автомобили, что трактора, что строительные машины!.. А инструмент какой? Е-мое и сбоку бантик! Да с таким инструментом я бы на работу бежал и пел от радости. Я в русской газетке «Мюнхен-плюс» читал — лучшая медицинская техника во всем мире, чья? Немецкая! К примеру, смотри, Зой! Я чего расчирикался? Потому, что не болит! А почему не болит? А потому, что я вот эту кнопочку нажму…
Рифкат Коган-Алимханов радостно показал Зое и Кириллу Петровичу висящий перед ним включатель с красной кнопочкой — «сонетку».
— Как боль вошла в тело — нажимай вот эту кнопочку, и тебе прямо в позвоночник… видишь, трубочка мне туда за спину идет?.. И тебе сразу же туда обезболивающее впрыскивается. Причем дозированно! Точность до миллиграмма. Компьютер регулирует. Доктор задает программу, а компьютер уже шустрит самостоятельно. И боль сразу же уходит! Какая-то машина счастья!.. А где сделано? У нас, в Мюнхене. На «Сименсе»… — тихо и горделиво сказал Рафик, будто «Сименс» принадлежит ему лично.
— Господи, Рафик! — Зоя была потрясена. — Я готова подписаться под каждым твоим словом об этой стране и ее народонаселении. От разных банковских счетов в одной семье до отсутствия желания у псов понюхать друг у друга под хвостом! К сожалению, Рафик, не у всех нас есть возможность общаться с настоящей немецкой интеллигенцией… Мы несколько раз сталкивались с ними и даже при нашем очень относительном знании языка получили громадное удовольствие… Нормальные ребята. Со своими тараканами в башке… Но без той мелочовки, о которой говорил ты. Ею, кстати, заражена почти вся эта полупровинциальная Европа!.. Тут ты меня нисколечко не удивил. Но то, что ты так все сообразил про свою болеутоляющую машину из научно-фантастического фильма — я потрясена! Как?! Каким образом? На каком языке ты говорил с врачами?
— Я-то говорил по-русски…
На мгновение старый Рифкат вздрогнул и сжал зубы от внезапной боли, неожиданно возникшей в его худеньком, измученном и разрисованном теле. Он судорожно нажал на кнопку в «сонетке», передохнул и повторил:
— Я-то говорил по-русски, а вот твой Петрович…
Зоя Александровна погладила Кирилла Петровича по небритой щеке.
— Полиглот ты мой… — расслабленно, врастяжку, по-бабьи ласково, но иронично проговорила Зоя Александровна. — Ты-то как этот текст осилил?
— Что-то сообразил, кое-что само додумалось. В определенных пределах я все-таки знаю язык, — обиделся Кирилл Петрович.
— Да ты что, Зой! — вступился за старика Теплова старик Алимханов-Коган. — Петрович так переводил — я диву давался! Просто — перфектно!
— Тоже — словечек нахватался, — усмехнулась Зоя.
— А чего? Здесь так все говорят. Зой, а Зой… Прости меня, конечно, но ты «утку» можешь мне подать? А то Петрович под капельницей, а мне самому не дотянуться…
— О чем разговор, Рафик, не смеши меня.
Зоя Александровна поднялась со стула, подошла, достала из-под кровати Рифката «утку», подала ему:
— Я потом вынесу и помою. А пока смотаюсь в нижний буфет, кофейку выпью…
«Господи… Господи, Боже ты мой! Хоть бы он выжил!.. Как… Как мне в него это втемяшить?.. Чтобы он еще сам себя выволакивал. Чтобы карабкался, цеплялся… Чтобы хоть чуточку верил!.. Помоги мне, Господи! Или кто там за Тебя?..
А если что-нибудь… Тогда пусть это произойдет вместе. Я не хочу быть его вдовой!..»
…В апреле 1964 года, после двух запретных, шумных и чуточку пижонски демонстративных «квартирных выставок», из Советского Союза был выдворен очень талантливый художник-график Лева Кучер. Близкий приятель Кирилла Теплова.
Почти все работы Кучера, так возмутившие советскую власть, помогли Леве вывезти за границу знакомые иностранные дипломаты. К сожалению, не все оказавшиеся благородными рыцарями-защитниками нового авангардного искусства, рожденного в «ужасной стране коммунистических варваров». Так, во всяком случае, они впоследствии выражались в своих многочисленных интервью западным газетам, журналам и радио.
Половина работ Левы была возвращена ему в Париже, где Лева и бросил якорь, а половина…
Вторая половина, на которую Лева Кучер мог бы безбедно прожить во Франции еще пару лет, — тихо растворилась в симпатичных домах некоторых дипломатов в разных концах Европы и Америки. Что, по их меркам, было совершенно естественным. Ну, не мог интеллигентный человек просто так расстаться с подлинным произведением искусства!
Роман В. Кунина «Кыся» написан в оригинальной манере рассказа — исповеди обыкновенного питерского кота, попавшего в вынужденную эмиграцию. Произведение написано динамично, смешно, остро, полно жизненных реалий и характеров.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами — подлинная КЛАССИКА отечественного «диссидентского юмора». Книга, над которой хохотали — и будут хохотать — миллионы российских читателей, снова и снова не устающих наслаждаться «одиссеей» Иванова и Рабиновича, купивших по дешевке «исторически ценное» антикварное суденышко и отправившихся па нем в «далекую и загадочную» Хайфу. Где она, эта самая Хайфа, и что она вообще такое?! Пожалуй, не важно это не только для Иванова и Рабиновича, но и для нас — покоренных полетом иронического воображения Владимира Кунина!
Война — и дети...Пусть прошедшие огонь и воду беспризорники, пусть уличные озлобленные волчата, но — дети!Или — мальчишки, которые были детьми... пока не попали в школу горноальпийских диверсантов.Здесь из волчат готовят профессиональных убийц. Здесь очень непросто выжить... а выжившие скорее всего погибнут на первом же задании...А если — не погибнут?Это — правда о войне. Правда страшная и шокирующая.Сильная и жесткая книга талантливого автора.
Мудрая, тонкая история о шоферах-дальнобойщиках, мужественных людях, знающих, что такое смертельная опасность и настоящая дружба.
Продолжение полюбившейся читателю истории про кота Мартына.. Итак: вот уже полтора месяца я - мюнхенский КБОМЖ. Как говорится - Кот Без Определенного Места Жительства. Когда-то Шура Плоткин писал статью о наших Петербургских БОМЖах для "Часа пик", мотался по притонам, свалкам, чердакам, подвалам, заброшенным канализационным люкам, пил водку с этими несчастными полуЛюдьми, разговоры с ними разговаривал. А потом, провонявший черт знает чем, приходил домой, ложился в горячую ванну, отмокал, и рассказывал мне разные жуткие истории про этих бедных типов, каждый раз приговаривая: - Нет! Это возможно только у нас! Вот на Западе...
Любовь, похожая на сон. Всем, кто не верит в реальность нашего мира, посвящается…
По некоторым отзывам, текст обладает медитативным, «замедляющим» воздействием и может заменить йога-нидру. На работе читать с осторожностью!
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.