На окраине мира - [3]

И не вспомнит об этом никто…

Это небо опять усмехается мне.

Я нашел себя в мутном, дешевом вине.

А тоска догорает в холодном огне

И все просит подать ей пальто.

Я давно оторвался от старых систем,

А в уме столько мыслей пульсирует, схем,

Тех, что я бы хотел позабыть насовсем,

Потерять в этой дивной глуши.

Только снова надежда диктует свой вздор,

И стреляет в меня неизбежность в упор.

А цена велика за малейший позор

Для моей обреченной души.

* * *

Берешь котомку и бредешь

Навстречу звонкому несчастью,

А миром управляет ложь

Какою-то волшебной властью.

Из серых, сумеречных зон

Ты появился силуэтом

Сквозь жизнь, похожую на сон,

Идешь трагическим поэтом.

Вокруг мерцают миражи,

Эпохи мертвенной соблазны,

Но для твоей больной души

Ее красоты – несуразны.

Лишь пара строк, и вновь ничто

Тебя притягивает в вечность.

Наденешь старое пальто

И тихо канешь в бесконечность.

В бессмертье звездное, где свет

Летит, пространство освещая,

Где те, кого давно уж нет,

Так ждут тебя, за все прощая…

* * *

С дураками спорить бесполезно,

Заруби ты это на носу.

Дурака поддерживает бездна,

Как канатоходца на весу.

Бездна без какого-либо смысла,

Просто цепь событий и имен.

Дурака удерживают числа,

От паденья в ум со всех сторон.

Тьма ему опять прошепчет нежно

Обо всем, но, в общем, ни о чем.

И побьет он в споре неизбежно

Умника, со смертью за плечом.

Он, дурак, могуч, и в чем-то вечен.

Он силен безумием своим.

Жить ему легко, ведь он отмечен

Божеством под небом голубым.

* * *

Не завидуй никакой судьбе,

Ведь у каждой будет свой изъян.

Воздух, что влезает в грудь тебе,

Безразличен, а порою пьян.

Только вот все вещи на местах,

Люди суетятся подле них.

А из подсознанья лезет страх,

Из углов укромных и глухих.

И грядет игра наоборот,

Кто-то усмехается опять.

Жизнь, как с бородою анекдот –

Счастья-беды надо повторять.

А судьба ведет иль тащит всех

К месту, где вершатся чудеса…

Где, сжигая суету потех,

Не мигая, смотрит смерть в глаза.

* * *

Пытаясь холодные вещи душой оживить,

Ты просто себя растворяешь в обыденной мути.

Так время уходит, и в каждой прошедшей минуте,

Надеешься ты понапрасну себя проявить.

Пытаешься ты описать прелесть всякого дня,

Но только вот дни, что прошли, безусловно, различны:

Безумны, никчемны, бесценны, прекрасны, трагичны…

Но чаще наполнены скукой иль горечь хранят.

Чем так распадаться на сотни фрагментов, частей,

Которых разбросано в разных мгновеньях немало…

Уж лучше собраться и с честью дойти до финала,

Чем стать серой пылью забытой среди новостей.

В конечном итоге, не стоит себя отдавать

На откуп лихой суете повседневного мира…

Душа улетит навсегда в бесконечность эфира,

Придет неизбежность…и не с чем ее «срифмовать».

* * *

Смотры–конкурсы беспечности:

То с талантами, то без…

А из подворотни вечности

Вновь подмигивает бес.

Пограничник он сознательный,

И веселый в тот же час.

Он тактичный и внимательный,

Часто думает о нас.

Как пристроить всех и каждого,

Да в земную суету,

Чтоб из мира из бумажного

Легче было в пустоту

Нам шагнуть, в развоплощение –

К ждущей большинство судьбе…

Без надежды на прощение

И без жалости к себе.

* * *

Все суета сует - томленье духа,

И проклятая вертится эпоха.

Назойливо опять жужжит у уха…

(Какого черта все вокруг так плохо)

Что больше никаких щедрот не надо,

От этой жизни, брошенной в помойку,

В жару провинциального распада,

В дешевую и гнусную попойку.

И мне плевать, что выдумают бесы

Для оживленья скучного пейзажа.

Финалом этой очень пресной пьесы

Здесь станет обывательская лажа.

* * *

Маммона душами не давится,

Он их сжирает мимоходом.

Кому-то это даже нравится,

А я мрачнею год за годом.

Душа моя все нелюдимее –

От ближних прячется и дальних…

Жизнь с каждым днем невыносимее

Под гнетом снов и слов печальных.

И часто сбросить одиночество

Хочу одним движеньем резким.

Но не дают забыть пророчества,

Что пообщаться больше не с кем.

* * *

Повсюду темная материя,

Что управляется не нами.

Судьбы безумная мистерия,

Причудливая временами.

А жизни медленное таянье,

Мои скитания по свету,

Все это – только лишь отчаянье

Души, которой больше нету.

Как путь нелепо повторяется

Среди фальшивейших улыбок.

Во зле нелепом растворяется

Мой мир, что призрачен и зыбок.

Что ж, не солгали мне пророчества,

Дар понапрасну не растрачен.

И я, бредущий в одиночество,

Забвеньем сумрачным охвачен.

* * *

Твои кости сгниют на погосте,

Да никто и не вспомнит тебя.

Оттого, что живешь ты в коросте,

Суету потребленья любя.

Оттого ты и сгинешь во мраке,

Человечек текущего дня,

Что подобно бродячей собаке,

Ты страшился сиянья огня.

Ты копил и с безумием тратил,

Ты вещами вокруг дорожил.

И был верен начальству, зарплате,

Но практически даже не жил.

Ты не видел селений в тумане,

И полночной не зрел красоты,

И по кругу иллюзий в обмане

Ты скитался. Да был ли здесь ты?..

Не останется слова и взгляда,

Даже тени, что в ночь унеслась…

На тропе повседневного ада

Стынет душ непролазная грязь.

А пока веселись, ты – пропащий,

Обреченный с течением лет

Раствориться, запутавшись, в чаще

Неизбежных, немыслимых бед.

* * *

Любишь кривляться и корчить забавные рожи,

Но отчего-то душе моей всё тяжелее.

Ты человека игрою в себе уничтожил.

Выглядишь жалко, и с каждой минутой пошлее.

Всё повторяешь нервозные, злые ужимки.