На одном дыхании. Хорошие истории - [64]

В этом мире ничего не происходит просто так. Я не хочу думать, что десятки тысяч японцев погибли просто потому, что все их 183 сейсмостанции не смогли вовремя спрогнозировать землетрясение. Я так же, даже слыша логику дзенского поэта, с которым меня свела жизнь, не хочу считать, что те, кто погиб и кто еще умрет, отдали свои жизни в наказание. Вопрос «За что?» задавать надо, но куда важнее спрашивать «Для чего?». Потому что этот вопрос зовет вперед. Потому что ответ на него приводит к пониманию: они умерли не зря. В метафизическом смысле землетрясение в Японии – это звонок всему миру. Если хотите, и теракт в Домодедове, и восстания на Ближнем Востоке, и даже эпидемия гриппа – разные трели одного и того же звонка. Звонка, который напоминает для кого-то банальное, для кого-то до откровения свежее «Так дальше жить нельзя».

Урок второй: «Доверие и бесстрашие»

«Чужих меж нами нет». Далеко не все японцы читали Иссу. Но тот пример единства, который показал и продолжает показывать всему человечеству этот народ, говорит о том, что самосознание себя как ОДНОЙ семьи у японцев в крови. «Мы все друг другу братья». Можно сколько угодно произносить эти красивые слова, совсем другое – жить их смыслом. Для того чтобы действовать сообща, нужно доверять друг другу. Доверять соседу, начальнику, власти. Все эти модные у нас в последние годы разговоры: «У нас нет гражданского общества! Что вообще это за общество такое?» Просто залезьте в Интернет, почитайте репортажи репортеров-газетчиков разных стран из Японии, посмотрите архивные телесъемки, и вы получите ответ на этот вопрос. Гражданское общество – это когда человек в своих бедах винит не власть (жену, начальника ЖЭКа, евреев, грузин и далее по списку), а прежде всего спрашивает с самого себя. Что я сделал не так? И что я могу сделать, чтобы жизнь стала лучше?

В первые же дни трагедии японцы установили такую планку самоорганизации и самоуправления, что их опыт, я уверен, уже изучают в самых продвинутых мозговых центрах и университетах мира. Перед моими глазами – лицо Саши, моего приятеля-япониста. Он преподает русский язык в Токио и рассказывает по телефону удивительные вещи:

– Когда у нас вырос уровень радиации и об этом не говорил только ленивый, император гулял по городу без зонтика! Представляешь?! Ты представляешь, что ни один министр, ни одна «звезда» от политики, никто вообще ни сам не уехал, ни даже детей не отправил?!! И это – уже после первых взрывов на Фукусиме!

– А ты сам-то чего не едешь? – спрашиваю его.

В трубке пауза. Как будто Сашка пытается переключить что-то в своем «испорченном» Японией сознании.

– Я просто думаю, – говорит. – Как бы так тебе ответить, чтобы нас всех не обидеть… Куда ехать? Туда, где каждый готов глотку перегрызть тому, кто его подрезал в пробке? Где во власти одно ворье, у которых даже собак иностранными именами называют? Уехать отсюда? Где сейчас-то и просыпается все самое настоящее и… прекрасное?

Оставлю пафос моего друга. Безэмоциональное наблюдение политического обозревателя. Обратите внимание, как быстро в префектурах, разрушенных цунами, люди находили замену погибшим или пропавшим без вести начальникам. Как быстро они самоорганизовывались в группы спасения, как брали управление в свои руки, как не допускали паники и мародерства. Да, информагентства не врали: в первые дни японское правительство и правда поразил паралич. Там, в центре, чиновники просто не знали, что делать. Но в пострадавших районах ни «мудрость», ни «указующий перст» центра не понадобились. На местах людям хватило своей политической и просто воли для того, чтобы оперативно принимать самые сложные решения. Именно местная власть занялась спасением Японии. Потому что Япония – это не Токио с его элитами, не император и не премьер. Япония – это тысячи городов, поселков, деревень, в которых живут люди, способные взять ответственность за свою жизнь и жизнь страны на себя.

Именно они спасли Страну восходящего солнца. И что бы ни случилось еще на Фукусиме, обязательно спасут свои любимые острова.

И император без зонтика…

И ядерные самураи, которые верят, что жертвуют своими жизнями ради БРАТЬЕВ и СЕСТЕР, потому что на самом деле считают других японцев таковыми.

Политолог Лилия Шевцова побывала в Японии вскоре после землетрясения. В интервью «Свободе» она рассказала о встрече, на которой были люди из близких к Фукусиме префектур. Шевцова спросила: «Не хватает же воды, туалетной бумаги, ведь надо потребовать от правительства!» А ей молодой человек, вставший, очевидно, на место погибшего префекта, ответил: «Как же – потребовать? Значит, отнять у кого-то другого?» После этого Лилия Шевцова сказала просто: «Ну, я поднимаю руки перед этой нацией…»

Есть пример беды. И есть пример того, как народ справляется со своей бедой. Можно тупо смотреть на это, сентиментально восхищаться или, не отрывая задницы от дивана, эмоционально сопереживать. А можно взять и просто перечислить немного денег или хотя бы отправить немного одежды – адресов фондов, которые собирают сейчас помощь Японии, полно в Интернете. Но есть еще кое-что, что имеет смысл сделать. Это – оглядеться вокруг и как минимум задать себе вопросы: «А ощущаем ли мы, русские, себя одной СЕМЬЕЙ? И если нет, то почему? И если верить прогнозу Гемпачи, что можем сделать мы, чтобы не быть застигнутыми врасплох той бедой, которой больше всего боимся мы?»