На одинокой дороге - [34]

Тот застыл, потянулся к поясу. Эрик шарахнулся назад, его опять повело, ноги не останавливались, пока земля под ними не исчезла, и он не полетел с обрыва в воду.

С громким всплеском упал, руки невольно попытались плыть, но связанный не смог ничего сделать. Вода накрыла Эрика и последнее, что он увидел это как ярко зеленые волны, накатывают на торчащие из моря ярко красные скалы.

Глава 9

— Куда?! — полицейский ухватил Курти за воротник. — От кого бежим?

Курти так растерялся, что не мог сообразить, что ответить. Да еще сбитое от бега дыхание. Так, что он просто тяжело дышал перед пятеркой полицейских.

— Нос, посмотри на площади — кто за ним гонится?

Нос?! Интересный полицейский участок в Елове. Зуб, Нос, этот, наверное, Рот, а те двое Уши. Занятно, кто из них правое, кто левое? Курти, несмотря на ситуацию, ухмыльнулся.

— Смешливый? Повторяю вопрос — от кого бежим? Ночью. Раздетый.

— Мне показалось, за мной гонятся. Я испугался и побежал.

— Кто за тобой гонится? Кому ты нужен?!

— Не знаю, не разглядел. Дяденька, отпустите, пожалуйста, меня мама ждет, волнуется, наверное.

Полицейский, наклонив голову, с неприятным прищуром посматривал на Курти. Затем, не отпуская его, второй рукой прошелся по его одежде.

— Ничего. А я, грешным делом, подумал, что кошелек найду. Вот увидел тебя и сразу такая мысль в голову пришла. Не знаешь, почему?

В этот момент Курти поблагодарил бога, что спрятал кошелек в подвале, между бочками.

— Нет. Какой кошелек?! О чем вы говорите? Я маленький еще кошельки носить.

— Я таких вот маленьких около порта навидался. И кошельки у них были часто. Вот только не свои.

Вернулся Нос.

— Нет там никого. Площадь пустая. Да и не видно ничего — темно.

Слава богу — мелькнуло в голове у Курти. Бен и Бородач заплутали в улочках.

— Хорошо, что нет, я все же боялся, что за мной кто-то бежит. Страшно ночью… так я пойду?

— Мама ждет, говоришь. А кто твои родители?

— Папа в порту грузчиком работает, мама дома — хлеб печет.

Заговорил про хлеб и непроизвольно сглотнул. Полицейский все с тем же прищуром смотрел на него. Затем медленно протянул:

— Ну-у, ладно.

Его хватка уже стала слабнуть, когда он вдруг покачал головой.

— Нет, парень, никуда я тебя не отпущу. Что-то не нравишься ты мне. Темнишь. И почему раздетый совсем?

— Да ничего я не темню, мне домой надо. Я бы уже давно там был, да испугался, когда за мной кто-то погнался. Плащ бежать мешал, вот и скинул.

— Тем более с нами пойдешь. А то поймает тебя этот «кто-то», а так ты с нами, в безопасности, а так еще и замерзнешь. Давай-давай, не упирайся…

И не слушая возражений, держа за шкирку, повел его с собой.

* * *

Обнесли один угол вмурованными в пол и потолок железными прутами — вот тебе и камера. На удивление просторная, но ничего похожего на скамью. Та же солома на полу, что и на чердаке у Курти, и даже теплее, чем там. Неудивительно, мерзнуть полицейские не хотели, и у стены стояла огромная печь-камин. Горела она жарко, а открытый огонь сносно освещал комнату. Огонь горел буйно и по стенам и потолку плясали жуткого вида тени. В противоположном углу стояла кушетка с наваленным на нее тряпьем.

Соседом Курти по камере оказался лохматый тип неопределенного возраста, пьяным взглядом посматривающий на паренька. Курти на всякий случай отодвинулся от него в другой угол.

Когда его только ввели в участок, или точнее будет сказать — втащили, сидящий за единственным столом, необъятных размеров полицейский заинтересовано спросил:

— Привет Сигмунд. Это у тебя кто? Воробей? Кошельки таскает?

— Непонятно. Кошелька при нем нет, но он мне не нравится.

— Может скинул, когда вас увидел?

— Нет. Он на нас налетел. Говорит, гнался за ним кто-то. Но мы никого не видели.

— Ясно, давай в камеру, утром разберемся, а сейчас собирайтесь и за мной все.

Полицейский впихнул Курти в камеру и запирая за ним дверь, удивлено обернулся:

— Да мы только с дозора, там же холод собачий!!!

— Зубу объяснишь. Он всех в «Свинью с кувшином» зовет. И кажись не праздновать. Что-то там случилось.

— Что? Матросня опять подралась? Если кого прирезали, то это до утра подождать может?! Куда они денутся из города-то?! Ночью корабль никто не выпустит.

— Я сам не понял, что случилось, но что-то серьезное. Посыльным Прыщ был, а он мало того, что тупой, так еще и косноязычный. Я ни хрена не понял. Что-то украли у кого-то из клиентов. Что-то важное.

— Ишь ты! Важное! У клиента. А нам-то что?! Сам лох, сам пусть и разбирается.

— Говорю же — не знаю!!! Может награду обещал клиент? Пошли короче!

— Дай хоть…

— Не дам, сказано — пошли!!! Зуб и так на слюну исходит.

— Да знаем мы, на что он исходит — пробурчал один из стражников. — Этих кто охранять будет?! — он ткнул рукой в сторону Курти с соседом.

— Брюхана оставь.

— Брюхан!!!

— А! — То, что Курти принял за груду тряпок, оказалось человеком. От окрика он поднялся и сонно хлопая глазами смотрел на окружающих.

— Мы уходим. За этими присматривай.

— Хорошо — ответил Брюхан и лег на другой бок.

— Брюхан!!!

— Ладно, встаю. Куда они денутся?!

Курти слушал разговор ни жив, ни мертв. «Что-то важное». Еще бы, кошелек, набитый таким количеством золота! Конечно важное. Кто ж знал, что Бородач еще полезет за ним в этот вечер! Кто ж знал, что у них там дела какие-то с Зубом!! Сейчас стражники придут в трактир, узнают, в чем дело и сразу вспомнят про Курти! Даже такие тупицы, как они поймут о ком речь!