На Очень Секретных Основаниях - 2 - [14]

Черноусый с фингалом сильно сник.

Они понимали, что приказ Афанасьева звучит для них, как смертный приговор. И было очевидно, что он не в первый раз принимает такое решение.

Старшина почесал щетину, взял чайник за ручку через рукав шинели и налил в стакан старшему лейтенанту кипятка. Из погнутого котелка подлил туда же заварки. Забрал со стола кружку. Сполоснул. Навел чаю и протянул Джульетте.

— Да вы садитесь, — обратился он к девушке. Щеки мужчины поползли в стороны. Старшина сразу отнесся к ней по-доброму.

Обмирая от благодарности, замерзшими, негнущимися пальцами Джульетта приняла кружку из рук старшины. Рукава водолазки намокли и отяжелели.

— У нас тут все просто. Всем достается, — успокаивал он. И заткнув полы шинели за ремень, неуклюже скосолапив ноги, принялся заниматься печью и дровами.

Нервно стискивая щербатую кружку, профессорская дочка отхлебнула дымящийся чай. Наполнившее горло тепло согрело желудок. Она ощущала напряженным животом, как внутри растекается нега. Превратившаяся в ледышку Джульетта начала оттаивать. Несколько глотков обжигающего кипятка сотворили чудо. Чай медленно разносил тепло по всему телу.

Дэвид был на таком взводе от этого ультимативного приказа, что злым голосом переспросил:

— Значит оружия таким как мы не полагается?

Старший лейтенант мотнул головой в знак согласия, помешивая чай. Ложечка позвякивала о край стакана.

— А в задачу нам ставится — захват передней линии обороны вермахта. Укомплектованного опытнейшими бойцами, подмявшими под себя пол Европы. И вооруженных до зубов? — распижонился Дэвид. — Премного благодарен. Редкой вы души человек, товарищ Гвардии старший лейтенант, — и неустрашимая улыбка коснулась губ агента времени.

«Терять ему уже было нечего,» — от этой мысли Дэвид почувствовал себя свободным.

Старшина от неожиданности крякнул. И на его виске вздулся уродливый рубец от плохо заживающего пулевого шрама. Но он быстро присел, сунув в огонь несколько поленьев.

Дэвид удостоился еще одного пристального взгляда командира.

Койка заскрипела. На отрешенных лицах бойцов появился интерес. Оказывается, многие проснулись.

Не поднимаясь со стула, Афанасьев подался вперед. Даже в этой позе старший лейтенант казался опасным. Он поискал признаки страха в глазах Дэвида, но увидев в них только гнев, сказал:

— А с вами по-другому нельзя. Чего зря пугать, да выпытывать. Врать-то вы мастаки. Пойдете на передний край. Вас проконтролируют. О результатах вылазки доложат мне. Сами должны понимать…

Кто-то из бойцов загремел коробкой с патронами, но тут же затих.

— В самом деле? А не обманете? Гарантируете, так сказать? Слово офицера? — с осознанием гнева, который бушевал в нем, выспрашивал Дэвид: — А то мы для вас весь город до волжско-донских степей от немецко-фашистских захватчиков в миг зачистим. Приурочив это событие к вашему чаепитию, — это попахивало импульсивным ребячеством, но Дэвид не мог себя остановить. Сохраняя при этом свое нахальное обаяние. — Приспущу штаны и голым задом вперед, так и брошусь в атаку. Делай, как я! И гитлеровцы смутятся моего бесстыдства. Да как драпанут, глаза ладошками прикрывая. Пунцовые от стыда. Бросаясь танками под пулеметы. И ты же нас, по возвращении, следом отведешь за стеночку и шлепнешь. Чтобы себе — Звезду героя на грудь и улицу в свою честь. И школу, где штаны протирал. Бюст в сквере парка. И пенсию генеральско-фельдмаршальскую. И книгу воспоминаний в трех томах: «Не замаравшим ни чести, ни портков посвящается.»

Черноусый держался особняком и напряженно, с сомнением посматривал на Дэвида.

Джульетта продолжала стоять ровно и тревожно.

Спич Дэвида вызвал среди бойцов веселое оживление. Кое кто позволил себе смешки. Только на лице старшего лейтенанта играла неприятная улыбка. Взгляд командира обещал смешливым как мелкие неприятности, так и большие, до непоправимых.

Афанасьев встал. Резкими, короткими движениями поправил форму, подошел совсем близко к Дэвиду и придавив взглядом, произнес:

— Настрой боевой, как я посмотрю. Видимо здорово тебя прижало, раз так заговорил, — голос командира принял угрожающе ледяной тон. — Вижу, ты большой шутник. Хохмач и балагур. Надеюсь, ты так же храбр, как и разговорчив. Только я своих решений, весельчак, не меняю.

— А я и не выпрашиваю, — огрызнулся Дэвид, не отводя взгляда. — Только мы с моей девушкой вместе пойдем. Наши судьбы одной веревочкой повязаны, — сейчас он был как камень. А камень сломить невозможно.

Джульетта побледнела, осунулась, но не раскисла. Сразу же взяла Дэвида за руку, поставив кружку на пол, и тесно к нему прижалась, совершенно серьезно кивнув. Тем самым подтверждая слова агента времени.

— Одежонку хоть какую дайте, — попросил Дэвид, глядя поверх девичьей макушки: — Ведь, не ровен час, мы и до атаки не доживем. Околеем.

— Подберите им теплую одежду и обувку, — изменившимся тоном распорядился Афанасьев.

— Сейчас все будет, — на одесский манер ответил командиру старшина и чуть прихрамывая, вышел из комнаты.

* * *

Спустя минут пятнадцать наша поднадзорная команда уже примеряла доставленные старшиной «обновки». Павлов отвел их в тихий закуток подвала, где было слышно, как связист бранился в телефонную трубку. Сержант встал поодаль, едва слышно беседуя о чем-то с сухопарым автоматчиком.