На Очень Секретных Основаниях - 2 - [13]

Сразу было понятно, что он человек не простой.

Брякнуло ведерко. Глущенко зачерпнул кружкой воды и большими глотками принялся пить. Кадык быстрым поршнем мерил глотку.

Приземистый, крепко сбитый старшина, в потертой солдатской шинели, поставил закопченный, слегка мятый чайник на ротную печку. У него были очень живые глаза. Тщательно зачесанные волосы прикрывали раннюю лысину.

— Война, неразбериха и всякая путаница, тут все понятно. Но документы ваши где? — неожиданно, без эмоций, спросил Афанасьев. Он произносил слова отрывисто и четко. Только в конце каждого вздоха слышалась слабая хрипотца: — На новичков, прибывших с левого берега, вы тоже не похожи, — анализировал командир. — Ни красноармейских книжек, ни продовольственных аттестатов, ни проездных командировочных документов у вас нет, — Афанасьев подошел ближе. Пристально вгляделся в Дэвида. Но, видимо, не выявил в его лице то, на что рассчитывал. Хмыкнув, вернулся и уселся на стул, опустив взгляд на пламя в печи. — С вами ничего не ясно. Кто вы и откуда — говорить не хотите. Документов вы не предоставили. Поручиться за вас некому. И видок у вас, прямо скажем, не фронтовой. Бредни ваши о гастролирующих возле передовой концертных бригадах внимания не заслуживают. А вот предположить в вас агентов абвера или их пособников-осведомителей, право имею полное, — легонько хлопнув по столу, нагнетая, заявил Афанастев: — Дела ваши — хуже некуда.

Чтобы прогнать наихудшие подозрения, Дэвид хотел было возразить старшему лейтенанту, что их странный внешний вид как раз и свидетельствует в защиту того факта, что диверсантов в таких нелепых нарядах за линию фронта не посылают. Но промолчал.

Глущенко вытер рот ладонью. Украдкой косясь на командира, взял со стола открытую банку. Облизнул ложку и доел остатки тушенки в один присест. Споткнулся о лежащие на полу дрова и подойдя к койке, по-быстрому вытянулся поперек. Разведчик устроился поудобнее в ногах у спящих. И больше, не меняя позы, мгновенно заснул. (Спать ему предстояло минут двадцать.)

— Отправить вас в штаб? Для дальнейших разбирательств? Больно вы там нужны, — и Афанасьев живым наждаком взглянул на каждого, — Я замещаю тут и Контрразведку и Особый отдел НКВД, — продолжил старший лейтенант все так же размеренно. Сейчас это было не лицо, а китайская стена. — Как правило, другие командиры, расстреливают таких как вы на месте. Но я поступаю по-другому.

Глаза мужчины с фингалом испуганно забегали.

Джульетта ждала продолжения, почти не дыша.

В состоянии тотальной паники, Дэвид пытался делать вид, что все в порядке.

Грохот затихающего минометного обстрела перекатывался по подвальным помещениям.

— За утро отбиваем четвертое нападение, — медленно, но веско произнес Афанастев: — Гитлеровцы буквально отчаянные сабельные атаки устраивают, пытаясь закрепиться на переднем крае нашей обороны. Но откатываются и опять лезут. Пополнения нам не обещают. Поэтому проверенными бойцами я стараюсь не разбрасываться, — заявил Афанасьев: — Каждый человек у меня на вес золота, — печной желтый свет пробежал по лицу командира. — Я действую согласно сложившейся ситуации. В которой велено стоять насмерть. Не дать немцам овладеть всеми выходами к Волге и захватить город. Нам приходится самим добывать новичков. Затыкая ими дыры, оставшиеся после погибших в бою.

Джульетте послышалось: «… дурачков.»

— Вы пойдете в атаку первыми. Прятаться за чужими спинами не станете. Выполните приказ до конца. Заняв первую линию окопов, — тон Афанасьева был предельно деловым. Он нес ту силу, которая подчиняет все вокруг. — Не питайте иллюзий: удрать вам не позволят мои разведчики. Которые приглядят за каждым из вас, — предупредил он. — Эта атака никому не даст солгать. Вы уйдете, как отлив. И вернетесь другими. Проявите себя. Сделав что-то полезное для Родины. Покажите свою истинную суть, — лицо старшего лейтенанта выглядело мертвенно-бледным от усталости и напряжения последних дней. — Беру вас в оборот, можно сказать, на свой страх и риск. Даже если ты — жалкий трус, шпион или какое другое ничтожество, к концу боя выжившие искупят все грехи. Другой возможности вас прощупать у меня нет. Да. Вот еще что, — Афанасьев улыбнулся тонко и холодно. — Какое оружие в бою сами добудете — то и ваше, — тоном простака заявил он: — Вот там и выясниться из какого вы теста.

Джульетта ахнула и громко вздохнула, услышав приговор.

«Ага,» — подумал Дэвид: «Как штрафников вперед погонят. Опрокинуть врага голыми руками. Живым мясом… Чтобы кровью смыли… И пуля в затылок — если что не так.»

— Хоть рогатку дайте? — попросил Дэвид, впервые открыв рот: — Просто — дохлый номер, без оружия…

Старший лейтенант посмотрел на него уголком напряженного глаза.

— Черта тебе лысого — а не ствол. У меня каждый патрон на счету. Боеприпасов в обрез. Порой бойцам поштучно на руки выдавать приходится. Не строй надежд: я не допущу, чтобы ты, с моим оружием в руках, попытался махнуть на сторону немцев, — жестко и властно добавил командир.

Джульетта испытала тихий ужас. Холод глубоко запустил когти в ее тело. Все оборачивалось против них.