На новой земле - [34]

Эмит отодвинул балконную дверь и вышел наружу, на огороженную чугунной решеткой узкую полоску бетона, на которой едва помещались два плетеных кресла. Стояла августовская жара, и даже в горах воздух был душным и знойным, но все же здесь он был настолько чист и так напоен свежим запахом соснового леса, что не только кружил голову, но бодрил и тонизировал. Эмит вдохнул полной грудью и огляделся, — вокруг стояла непривычная тишина. Он привык к постоянной перекличке высоких детских голосков, перемежающихся репликами Меган, то успокаивающими, подбадривающими, то более резкими, сердитыми, и сейчас он невольно продолжал прислушиваться. Поездка в машине тоже была странной: Меган всю дорогу спала, а на заднем сиденье никто не вертелся, не кричал, не стучал ногами, не щелкал жвачкой и не хрустел чипсами, хотя Эмит то и дело оборачивался, не в силах поверить, что не увидит сейчас хитрые мордашки своих дочерей. Он облокотился на поручень балкона, потом сел в одно из кресел. Оно было жестким и неудобным.

— Поверить не могу, что они запросили двести пятьдесят долларов в сутки за это, — сказал он с отвращением.

— С ума можно сойти, — подхватила Меган. — Думают, что им все с рук сойдет, раз они построили эту хибару в такой глуши.

Действительно, «хибара» стояла в глуши, посреди лесов, хотя в школе он от этого вовсе не страдал. Он помнил наизусть расположение всех местных дорог, — даже сейчас, после того как они съехали с шоссе, он ни разу не воспользовался картой. Но в этой гостинице он был впервые. Когда он учился в Лэнгфорде, родители ни разу не навестили его — они в то время жили в Нью-Дели, в Индии. Они даже не смогли приехать на выпускную церемонию, собирались, конечно, но отец Эмита в то время работал ведущим хирургом-офтальмологом в одной из лучших больниц Дели и должен был оперировать катаракту у одного из членов парламента — дело гораздо более важное, чем посещение сына. Так что на праздник к Эмиту вместо родителей приехали бенгальские друзья отца из Винстера. После окончания школы Эмит не поддерживал отношений с бывшими одноклассниками и ни разу по собственной воле не вспомнил о школе. Письма с призывами совершить пожертвования на развитие Лэнгфорда и приглашения на встречи одноклассников отправлялись в мусорный бак нераспечатанными. Кроме редких писем от Пэм да футболки с логотипом школы у него ничего не осталось с тех лет. Самому ему бы в голову не пришло послать своих дочек учиться в Лэнгфорд — он им все-таки отец, а не изверг какой-нибудь.

Эмит свесился через перила, чтобы получше оглядеть территорию вокруг гостиницы. Огромная сосна, растущая прямо перед балконом, закрывала обзор. Слева виднелся краешек небольшого бассейна — он выглядел довольно уныло, огороженный низко подвешенной металлической цепью. Ни в нем, ни около него не было ни единого человека. Справа сквозь покачивающиеся ветви сосны просвечивала крыша теннисного корта, откуда доносились глухие удары мяча и приглушенные вскрики. Эти звуки почему-то еще больше утомили его.

— Вот дурацкое дерево, — сказал Эмит.

— Да уж, чего бы ему не расти хотя бы в паре футов влево? — согласилась Меган.

— Может быть, попросим другую комнату? Нам не впервой переезжать.

У Эмита и Меган стало традицией менять комнаты в гостиницах, где они останавливались. Она началась очень давно, когда они только-только познакомились. Они тогда поехали вместе отдыхать в Пуэрто-Рико, и им отвели какой-то жуткий номер на первом этаже, где в ванной на полу валялась дохлая ящерица. Меган закатила менеджеру скандал, и после этого их перевели в номер люкс с потрясающим видом на лазурные воды залива, почти сливающиеся с бледной голубизной неба. И все дни, пока они жили в той гостинице в Пуэрто-Рико, они не могли отвести глаз от небесной красоты открывающейся из окна панорамы, даже любовью занимались поперек кровати, чтобы можно было одновременно смотреть в окно. И спать ложились, не задергивая штор, и, просыпаясь, первым делом впивались взглядом в бесконечную сине-зеленую даль океана. Казалось, и они сами, и их номер, и даже кровать дрейфуют посреди коралловых рифов и разноцветных рыб. Подобная история случилась с ними и в Венеции, когда они праздновали первую годовщину свадьбы. После тоскливой ночи в номере, окна которого выходили на глухую бетонную стену, их перевели в комнату на первом этаже, где через балконную дверь можно было выйти прямо к каналу. Каждое утро под их окном останавливалась маленькая баржа, с которой продавали свежие фрукты и овощи. Если судить с этой точки зрения, их нынешний номер был расположен на правильной стороне гостиницы: с другой стороны открывался вид на парковку.

— Да ну, какая разница, в самом деле, мы же здесь всего на две ночи? — протянула Меган. Она слегка наклонилась на стуле и, вытянув шею, заглянула за решетку балкона. — А что, свадьба будет проходить здесь, в гостинице?

— Да нет же, я тебе говорил, она будет в Лэнгфорде.

— Значит, здесь женится другая пара. Забавно, правда? Кажется, я вижу подружек невесты.

Эмит тоже посмотрел вниз. По вымощенной камнем дорожке, ведущей на террасу, где располагался ресторан, двигалась небольшая процессия. Немного в стороне от дорожки фотограф, установив штатив, расставлял в картинных позах группу девушек в одинаковых лиловых платьях.