На носу у каймана - [9]

— А знаешь, я получше всякого радара буду! Летчик, который точно следует моим указаниям, посадит самолет хоть задом!

Он был доволен, что с честью вышел из трудного положения.

«ДС-3» бежит по посадочной полосе, и по его скорости и по расстоянию, которое еще остается на дорожке, ясно, что сел он прекрасно и что ему вполне хватит места для торможения.

Мы тепло встретили своих товарищей, получили багаж и вернулись в гостиницу. Подъезжая, увидели «русскую» в окне первого этажа. Со времени нашего приезда это произошло впервые. Она пристально посмотрела на меня, я поздоровался, и она ответила мне улыбкой.

Мы уже несколько дней находились в Баракоа, когда небо затянулось тучами, и старик, работавший на почте, куда я пошел отправить письмо матери, сказал, глядя на небо и принюхиваясь:

— Вы правильно делаете, что отправляете письмо сегодня. Скоро пойдут дожди. Чувствуете? В горах уже льет вовсю! — и снова втянул в себя воздух.

Я чуть было не прыснул, но сдержался из уважения к старику. Однако вскоре понял, что смеяться было нечего, и проникся уважением к метеорологическим наблюдениям местных стариков. Дождь шел без перерыва почти три недели, и даже пилоты компании «Кубана», обладающие точнейшим глазомером и большим опытом, не могли посадить самолет. Почти целый месяц мы не получали ни газет, ни журналов, ни писем, корабли не могли пройти ставший очень опасным пролив Пасо-де-лос-Вьентос. Грунтовая дорога стала непроезжей из-за паводка. К тому же в Баракоа даже в сухую погоду не работает ни радио, ни телевидение.

Такому невежде, как я, кажется вполне нормальным, что телевизионные волны сюда не доходят, но, почему не доходят волны кубинских радиостанций, я не понимаю. И не только длинные, но и короткие, на которых ведут передачи несколько гаванских радиостанций.

Зато, кроме местной станции «Радио Баракоа», здесь можно принимать Мексику, Соединенные Штаты, Гаити, Санто-Доминго и Пуэрто-Рико. Таким образом, получалась парадоксальная ситуация — товарищи, которые находились в самых отдаленных и недоступных горных районах, были гораздо лучше нас осведомлены о положении дел в стране. Я часто вспоминаю, как Фелипе Родилес называл Баракоа «призрачным городом». Он и Рохас Очоа работали в Пуриалес-де-Каухери, в горах, на границе между Гуантанамо и Баракоа, однако они могли слушать радиостанции Сантьяго и Гаваны и потому были гораздо лучше информированы.

Однажды Родилес приехал, когда мы завтракали в отеле «Мирамар», и был удивлен, обнаружив, что нам ничего не известно о важнейших политических событиях, происходивших в стране в те дни. Он нахмурился, поправил указательным пальцем очки и, глядя в сторону набережной, мрачно сказал:

— Да что же это за город такой? Я всегда считал, что его надо взорвать и построить новый на южном берегу…

Дождь идет уже целый месяц, дождь кошмарный, однообразный и беспросветный, который бывает только в Баракоа. Он не прекращается ни на минуту, не переходит в изморось, не обрушивается ливнем. Это ровный, монотонный, безнадежный дождь, который льет вот уже месяц днем и ночью. Мы совершенно отрезаны от мира, даже телефонная и телеграфная связь нарушена, и с остальным островом мы можем связаться только с помощью радиостанции ИНРА, находящейся в конторе этой организации в Баракоа. Она обозначается шифром O-27, что означает двадцать седьмую зону Ориенте, и дает нам возможность установить связь с Сантьяго, Гран-Тьерра, Моа и другими населенными пунктами провинции.

Дождь идет уже тридцать два дня. Женщины, лишенные возможности выходить из дому, близки к истерике, да и все мы постепенно превращаемся не то в лягушек, не то в рыб.

Педро, наш ортопед, с женой и маленькой дочкой, Сесилия и я переехали на улицу Мариана Грахалес в дом номер один. Здесь жил капитан Чаин, руководитель районного отделения ИНРА. Он уступил нам этот дом, понимая, что нам он нужнее. Это большой угловой дом, фасад его отделан шпунтованными досками, а полы выложены мозаикой. Галерея, большая гостиная, две спальни, столовая и ванная комната. Возле галереи растут розы, а слева от дома — орхидеи. В задней части дома помещаются еще две маленькие спальни, кухня, маленькая ванная комната и патио с цементным полом. Из патио видна внушительная громада Кастильо Сангили. Дом стоит у подножия холма, где расположен Кастильо Сангили, казарма Вооруженных сил, главный пост которых находится на боковой улице, чуть повыше нашего дома.

Мы с Сесилией заняли комнату с окнами на улицу, а через те, что расположены в левой стене дома, доносится опьяняющий запах орхидей. Обстановку, кроме кроватей, составляют два кресла, несколько стульев и письменный стол, собственность Чаина, который отдал его в наше распоряжение.

Этот письменный стол — самый необходимый у нас предмет обстановки: на нем мы едим, пишем, разбираем и собираем винтовку в дни военной подготовки, обследуем больных, когда они приходят на дом, играем в домино — словом, используем его для самых различных целей. Непрерывный дождь гораздо больше докучал нашим женам, чем нам, — они оказались прикованными к дому, мы же, несмотря на плохую погоду, работали как обычно.