На неисследованном Мадагаскаре - [12]

— Твердый рис потому вызывает боли в горле и груди, что вы устали и у вас мало жидкости во рту, — объяснил мне проводник. — Выпейте немного воды.

Мы сидели вокруг обеденной циновки. Мои проводники и повар ели с аппетитом, бесшумно и очень аккуратно, чтобы не просыпать рис на пол. Согласно здешним правилам, нельзя также выедать со своей стороны блюда риса большую воронку, чем у других, или съесть весь рис. Необходимо оставить по крайней мере половину блюда, которое затем передают деревенскому старосте для раздачи бедным. После еды место трапезы подметают маленьким веником, просыпавшиеся сквозь щели в полу остатки пищи достаются курам. Горшок, в котором варился рис, еще раз ставят на огонь. Рисовые зерна, прилипшие к стенкам и дну, поджариваются до тех пор, пока не покоричневеют; затем сосуд наполняют холодной водой и снова ставят на огонь. Получается золотисто-коричневый напиток — рановари (рисовый чай), который пьют в конце еды. Если привыкнуть к нему, он окажется приятным на вкус.

Торжественный ужин затянулся на три часа, давно стемнело, и я облегченно вздохнула, когда на полу наконец расстелили мат, набитый рисовой соломой. Мой проводник повесил москитную сетку и вышел вместе с хозяином, так как мужчине нельзя оставаться наедине с чужой женщиной даже на несколько минут. Эту ночь я тоже спала очень плохо: дым тлеющего очага ел глаза и крысы носились по балкам и москитной сетке.

На следующий день погода не улучшилась. По лесу плыли обрывки тумана, и так же регулярно низвергались ливневые потоки. Тучи, накопившие влагу в Индийском океане, отдавали ее здесь, в горах Бецимисарака. Староста посоветовал мне переждать непогоду в деревне, но я спешила вперед, памятуя о том, что моего возвращения с беспокойством ожидают в Ампасинамбу. Мое платье и обувь, как и смена белья, за ночь так и не просохли, и только теперь я поняла, что выбрала для похода совершенно неподходящую одежду.

В Фианаранцуа я спросила одного знакомого, как мне следует одеться для путешествия по тропическим влажным лесам восточного побережья.

— Возьмите две пары длинных брюк, — ответил он, — для защиты от пиявок и разных насекомых. Платья и юбки — излишняя роскошь. На ноги для перехода вброд болот и ручьев наденьте резиновые сапоги, чтобы не заболеть бильгарциозом. В основном же ходите в носках и теннисных тапочках. Дождевую накидку не берите из-за влажности и духоты. Свитер и джемпер тоже ни к чему, как и спальный мешок. Вместо этого возьмите две простыни, и все.

Уже после первого дня я поняла, что экипировалась никуда не годно. К тому же в спешке я примерила только один резиновый сапог из двух, одолженных мне субпрефектом Нусиварики, не предполагая, что второй, левый, окажется на два номера меньше. Мои теннисные тапочки от дождя и грязи совсем размокли, а ступни так опухли, что я предпочла идти босиком.

Однако, карабкаясь по скалам, взбираясь и спускаясь по узким тропинкам, трудно обойтись без обуви. Нам не раз приходилось переходить вброд реки, и мои брюки сразу намокли до колен и отяжелели от глины. Поэтому в первой же деревне я укоротила их ножницами наполовину. Иногда проводнику приходилось топором пробивать дорогу в густых зарослях. Мои добровольные помощники постоянно наблюдали за моими руками и ногами и, увидев готовую присосаться пиявку, немедленно срывали ее. Как мне не хватало простой юбки и шорт, а также крепких сандалий. Куда девалась душная тропическая жара? Я ужасно мерзла и радовалась, что вопреки добрым советам знакомого захватила с собой хотя бы два тонких пуловера и спальный мешок. Правда, пуловеры давно насквозь промокли, но они хотя бы защищали от холодного ветра. Даже перчатки оказались как нельзя более кстати. А как мне недоставало хорошего теплого плаща! Приходя в деревню, я сидела, дрожа, у костра, закутавшись в свой пуховый спальный мешок. К утру становилось настолько прохладно, что я мерзла даже в спальном мешке.

Мои спутники подготовились к походу значительно лучше. На каждом из них было по две рубашки из лубяного волокна, которые не промокали и защищали от ветра. Нижняя рубашка была всегда сухой и хорошо сохраняла тепло. При первой же возможности я купила лубяное волокно, и проводник сшил мне такую же рубашку. Здесь все мужчины сами шьют себе рубашки. Для этого материал, сотканный из луба пальмы рафия, складывается пополам, в середине сгиба проделывается отверстие для головы, и оба края сшиваются до проймы. Впереди делают обычно большой накладной карман для мелочей, которые мужчина всегда должен иметь при себе. Женщины шьют из этого материала нечто вроде юбки, которая похожа на длинную трубу, доходящую до плеч. Верхняя часть стягивается, связывается узлом и над грудью заправляется вовнутрь.

Когда я облачилась в лубяную рубашку, все неодобрительно закачали головами, не понимая, как может женщина носить мужское платье.

— Возможно, в Андафи женщины и мужчины одеваются одинаково, — говорили они друг другу.

Проводник вырезал длинный шест, чтобы я могла, так же как и он, перепрыгивать через впадины, ямы и другие препятствия. Положенные на плечи два длинных банановых листа защищали меня от проливных дождей.