На морских дорогах - [134]

Мы часто прокладывали курсы на давно устаревших картах, с берегами, положенными по съемкам столетней давности. Недостоверные карты и большие приливы47 таили много неожиданностей и еще больше усложняли навигацию.

Однако суровые дальневосточные моря имели и свою положительную сторону. Капитаны получали хорошую морскую практику, и многие славились своим искусством судовождения в тяжелейших условиях.

Глава девятая . Война с Японией объявлена

В очередной рейс мы вышли 9 мая. Наш отход совпал с историческим днем Победы над фашистской Германией. Собравшись на митинг, мы назвали этот рейс «рейсом Победы» и обязались выполнить рейсовое задание на «отлично».

Война окончена. Мы победили. Победа не сразу вошла в сознание, в первые часы и дни даже не верилось. Происходило нечто подобное тому, что происходит в курьерском поезде при внезапной остановке. Нам не довелось видеть грандиозное торжество на Красной площади. Мы слушали передачу по радио, осторожно пробираясь через минные поля к бухте Валентина.

На судовом митинге прозвучали слова благодарности нашей великой партии, организатору победы советского народа. Моряки в радостном возбуждении поздравляли друг друга. Мы гордились тем, что здесь, далеко от фронта, чем могли, помогали победе.

Из Курильского пролива вышли в океан 15 мая. Пролив проходили при хорошей видимости, отчетливо различая скалы на берегу острова Шумшу. Погода, как говорят моряки, благоприятствовала плаванию. Ветра почти нет, море гладкое, чуть колышет.

Утром, часов около пяти, мне позвонил вахтенный штурман и попросил на мостик.

Море по-прежнему тихое, таким оно бывает редко. Маловетрие. Небо в кучевых облаках, на солнечном восходе они окрашены в красный цвет.

– Что вас беспокоит? – спросил я у вахтенного, оглядывая сипевшие вдалеке по левому борту берега Камчатки.

– Вспыхивает, все время вспыхивает, посмотрите, Константин Сергеевич.

Я увидел яркую вспышку где-то над камчатской землей, еще одну, еще. Вспышки через короткие промежутки следовали одна за другой. Мне показалось, что я снова вижу бомбардировку. Неужели японцы?! Однако мы прошли Курильский пролив благополучно. Не слышно никаких звуков. Может быть, их заглушает работа двигателя? Проклятые выхлопы.

– Остановите машину! – скомандовал я.

Резкое перезванивание телеграфа – и машина остановилась.

Тишина на море, а в воздухе яркие, беззвучные вспышки. Незнакомый, едва уловимый запах доносится с далекого берега. Залитые алой краской облака на востоке… Величественное зрелище настораживало, вселяло тревогу.

Сон как рукой сняло. Я не мог уйти с мостика. Таинственные вспышки продолжали будоражить нервы. Зарницы?! Нет, я не хотел верить этому… Прошло еще полчаса. Мы давно шли полным ходом и прежним курсом. И вдруг на северо-западе занялось огненное зарево. Потом столбы пара поднялись кверху над далекими сопками.

Я поднялся на верхний мостик и запеленговал середину пылающего облака. Пеленг проложил на карте. Он прошел через Ключевскую сопку. Извержение вулкана. Ведь я слышал о том, что вулкан Ключевской ведет себя последнее время неспокойно. Вот откуда незнакомый запах.

Не знаю, почему меня так потрясло это таинство, совершавшееся в природе. Но то, что я видел в тот день, запомнил на всю жизнь.

А вспышки все же были зарницами.

В нашем «рейсе Победы» был высокий дух социалистического соревнования, и экипаж выполнил все свои обязательства. К окончанию рейса оказалось семнадцать стахановцев и десять ударников.

Мы снова в Соединенных Штатах и снова встретились с нашими американскими друзьями. Прошло совсем немного времени после смерти президента Франклина Рузвельта, и как будто все осталось по-старому. На самом деле это было не так, и нам пришлось почувствовать перемену.

В закупочной комиссии в Портленде мы узнали, что президент Трумэн неожиданно отменил закон о поставках в СССР товаров по ленд-лизу. Будем пока вывозить все, что было закуплено и заказано. Простые американцы удивлялись такой поспешности.

В судовом снабжении произошли заметные ухудшения. Многого самого необходимого на теплоход не отгружали.

Американские газеты ежедневно и много писали о заседаниях ООН, происходящих в Сан-Франциско. 26 июня на последнем заседании был утвержден Устав Организации Объединенных Наций. Эта международная организация должна была взять дело мира на земном шаре в свои руки.

На пути из Портленда наш теплоход стоял несколько часов в Акутане. Погода была тихая, солнечная. Выйдя из каюты на мостик подышать свежим воздухом, я заметил на корме необычное оживление: собралась толпа, доносились возбужденные возгласы, иногда добродушная ругань. Дмитрий Прокопьевич Буторин сидел на палубе, свесив ноги за борт, и ловил на блесну рыбу. Буквально через каждые 1—2 минуты он вытаскивал здоровенную треску и, сняв с крючка, бросал ее на палубу. Там ее подхватывал повар и засовывал в мешок. Несколько десятков свежих рыб уже лежали в холодильнике. Я тоже решил попытать счастья.

– Дмитрий Прокопьевич, а у меня будет ловиться?

– Будет, – Буторин передал мне удочку.

Я дернул несколько раз и почувствовал резкий рывок. От неожиданности чуть не выронил из рук удило. Оказалась добротная метровая треска. Потом еще одна, еще… В общем, я выловил ровно дюжину. Почему так зверски ловилась треска в тот день, я не знаю. Может быть, она переходила с места на место, чтобы подкрепиться? Подкрепились и мы… Повар устроил два рыбных дня.