На месте зеленой беседки - [3]

Старик Архипов понравился мне немногословном и рассудительностьо. Объяснил ему и Ольге Александровне ситуацию с Юрой. Договорился с замполитом и очередное свидание с матерью и дедом предоставил Иванникову не в общем зале, где разделяет отекло и разговор идет по телефону, а в споем кабинете…»

Юра отодвинул дневник и попытался вспомнить, что бабушка, когда была жива, рассказывала о деде. По, кроме того, что тот пропал без вести на фронте, на память ничего не приходило. Был дед рядовым солдатом, орденов и медалей после него не осталось. В семейном альбоме сохранилось несколько старых фотографий, но лица он не помнил.

И теперь путь ему держать туда, где работал дед: завтра в канцелярии имеете с паспортом вручат и направление на тракторный завод. Даже цех известен. Об этом шеф позаботился.

Три года назад обком комсомола взял шефство над их колонией н и традицию вошли «дни районов». Каждый месяц приезжали комсомольцы какого-нибудь района города, проводили общие собрания, имеете с колонистами давали концерты художественной самодеятельности, устраивали спортивные соревнования.

Когда приехали комсомольцы из района, где жил Иванников, иге проходило по заведенному ритуалу, а в конце высокий парень спросил:

Кто Иванников?

Юра, как положено, встал по стойке «смирно».

Пойдем поговорим.

Это было что-то новое. Не общая беседа, а разговор один на один.

Так Юра познакомился с Олегом Максименко, водителем-испытателем с тракторного завода.

Олег ему понравился, но не верилось, что нужен такому парню осужденный за преступления шкет.

«Галочку поставит— и будь здоров», — думал Иванников, провожая шефа до ворот.

Однако Максименко вскоре появился снова и с тех пор зачастил.

Как то Юра спросил Олега:

А я могу стать водителем-исиытателем?

Можешь, — ответил тот. — Только не сразу. Для этого надо пройти обучение на курсах при заводском ДОСААФ, получить удостоверение тракториста-машиниста широкого профиля.

Долго учиться?

Сначала — полгода, потом — всю жизнь. Ведь мы не просто гоняем трактор, а испытываем его, выявляем и устраняем дефекты. Значит, машину надо знать как свои пять пальцев.

Да-а, расстроенно протянул Юра.

Если действительно хочешь стать водителем-испытателем, не трать зря время, хоть по книжкам изучай трактор. Освободишься — иди работать у нас слесарем механосборочных работ. Параллельно поступишь на курсы. Было бы желание.

В следующий раз Максименко привез литературу по вождению и устройству трактора, справочник по обнаружению и устранению неисправностей, и Юрий засел за книги.

Однажды Иванников спросил напрямик:

А тебе, Олег, если по честному, какая корысть от этого?

Тот усмехнулся:

Есть, и не одна. Мой дед, Федор Васильевич, вернулся с войны инвалидом. Для него делом долга перед павшими товарищами стало поднимать их детей. По такому же принципу подбирал учеников и мой, Виктор Федорович. Теперь мой черед.

Вон оно что, — удовлетворенно протянул Иванников. — А еще в чем твой интерес?

Есть у меня одна задумка. — Максименко помолчал, размышляя, стоит ли раскрывать свои планы, и, видимо, решил повременить. — Но ото чисто производственный вопрос. Вот освободишься — тогда I обсудим.

Когда еще будет освобождение, — уныло протянул Юра. — Если бы только от меня зависело.

И от тебя тоже.

Видя, что Юрий скис, Максименко дружески похлопал его по плечу.

А пока изучай и изучай трактор: здорово пригодится…

Юрий снова придвинул дневник. «А то, — подумал, — с лирическими отступлениями до утра не осилишь…»

«Архипов отбывает наказание в соседней колонии для взрослых, съездил туда, изучил личное дело, познакомился с ним, поговорил с начальником отряда. Теперь ясно, почему Иванников тянулся к нему. Это прирожденный лидер в хорошем смысле слова. Если бы в свое время его не шатнуло в сторону…

У меня сложилось впечатление, что сегодняшний Архипов может казать благотворное влияние на перевоспитание Иванникова, поэтому договорился с руководством колонии о переписке между ними».

«Вот наконец ларчик и раскрылся. — Юра потер ладонью лоб. — к я терялся в догадках, как получилось, что наладилась переписка с Валерой: ведь среди осужденных разных колоний, тем более подельников, это запрещено».

Вернулся Виталий Николаевич.

Не кончил еще?

Нет.

Не надоело?

Иванников неопределенно пожал плечами.

Ты можешь читать, тебе все равно спать не положено, — сказал воспитатель, намекая на установившуюся среди воспитанников традицию бодрствовать в последнюю ночь и не завтракать перед освобождением, а я вздремну.

И он начал стелить на диване постель.

Юра кивнул и продолжал читать:

«Сегодня был в производственной зоне, смотрел, как трудится отряд.

Невольно залюбовался Иванниковым: работал легко, свободно, бы сказал — с вдохновением. Впервые обратил внимание на его руки сделал для себя открытие — они у него просто красивые: крупная 1лы1ия кисть с длинными чуткими пальцами. А вечером любовался к лубе, как он на моих глазах вылепил из глины, поглядывая на иллюстрацию в книге, бюст Дон Кихота.

Как живой получился Рыцарь Печального Образа.

А через 2 дня на того же самого Иванникова поступила жалоба мастера: ленился на работе, норму не выполнил.