На Масленой неделе, в воскресенье - [4]

Сестра Тринита толкнула тяжелую дверь и ступила в помещение, ранее, вероятно, служившее погребом, а теперь служащее чем-то иным.

Бегинка меланхолически взглянула вверх.

– Вавилонский камень… – произнесла она.

– Совершенно верно, – отозвался высокий носовой голос.

Теперь она позволила себе переместить взгляд вниз. На противоположном конце комнаты был стол, на столе – некоторое предметы, а за столом сидели пять человек. Четверо мужчин и одна женщина . Женщиной была мать Изенгарда. Возраст мужчин колебался между тридцатью и сорока пятью годами. Самый молодой – с иронической улыбкой на худом востроносом лице, с коротко стриженными темно-каштановыми волосами. Его сосед, бледный, с белокурой бородкой, скущающе смотрел на бегинку из-под тяжелых век. Тот, кто ответил сестре Трините – низкорослый, полный, гладко обритый, в одежде, напоминаущей духовную и круглдой скуфейке. И здоровенный малый, чьи рыжие волосы и борода завивались кольцами.

– Сестра Тринита из квартала святого Гольмунда, – сказал младший. Это был вопрос и утверждение.

Бегинка кивнула. И проговорила:

– Ансельм Орнат. Гарен Сегирт. Присциан-астролог. И Рыжий Вальтер. Просвещенный представитель старой знати, придворный, ученый и капитан наемников. Да, еще посланница духовенства. Недостает купцов и банкиров.

– И откуда вы всех нас знаете? – лениво полюбопытствовал белокурый. – От матери Изенгарды?

– Ни в коей мере. Просто я не затворница. И не слепая. Ходишь, знаете ли, смотришь…

– Она признается, что шпионка наместника! – рявкнул рыжий.

– Но в таком случае я не выйду отсюда, верно?

– Не горячитесь, друг мой, – сказал Ансельм Орнат.

– К тому же мать Изенгарда поручилась за нее, – вставил Присциан.

– Да? – сказала сестра Тринита. – А вот я бы за себя не поручилась…

Ей было скучно. Хотелось оказаться в другом месте, скажем, дома, in angello cum libello, и оттого она вела вызывающе, что вовсе не было ей свойственно.

– Касательно отношений с наместником? – вкрадчиво спросил Гарен Сегирт.

– Касательно цели моего прихода.

Собравшиеся переглянулись.Присциан осведомился:

– А что вам известно о цели вашего прихода?

– Предположим, ничего. Но это, – она указала на стол, – свидетельствует за себя.

На столе занимали место – хрустальный шар, ярко начищенная медная лампа, прозрачная чаша с водой и толстая книга.

– И вы скептически относитесь к моим приготовлениям?

– Не к ним. Но в опытах вроде того, к которому вы собираетесь прибегшнуть, используются либо маленькие дети, либо юные девушки. Я, как все могут видеть, ни к тем, ни к другим уже не принадлежу.

– Не суть важно! – запальчиво возразил Присциан. – Действительно, ясновидение может проявиться при воздействии мага на незамутненную душу отрока или отроковицы. Но также, когда субьект от природы является обладателем определенного дара… Сегодня также подходящий день, и, хотя шесть – не очень счастливое число…

– Ну, если вы придаете такое значение нумерологии, будем считать, что нас здесь не шестеро, а дважды по трое.

Присциан кивнул, не заметив или не желая замечать иронии в ее голосе.

– Что за чушь, что за бабьи сказки! – взорвался Вальтер. – Будут здесь говорить на человеческом языке или нет?

– Ты бы лучше села, – сказала мать Изенгарда. Это были ее первые слова за вечер.

Бегинка обнаружила в темном углу табурет, придвинула его и уселась напротив остальных. Все это напоминало карикатурную пародию на Тайную Вечерю.

– Мы перейдем когда-нибудь к делу? – не унимался Вальтер.

Гарен Сегирт сделал изящный жест, привлекая к себе внимание.

– К делу так к делу. Здесь собрались люди, озабоченные судьбой нашей провинции и дурным правлением имперского наместника Стефана Гроу. Люди разных сословий. Любезная сестра отметила отсутствие купцов. Это не случайно. Им все равно, где жить и кто будет править, лишь бы были им привилегии в торговле, снижались пошлины на ввозимые товары, и корабли стояли в гавани Манты.

– Ошибочное мнение, – заметил Ансельм. – Они еще скажут свое слово, хотя, может быть, и не сейчас. Наверняка не сейчас.

– А пока они достаточно хороши, чтоб их потрошить! – расхохотался Вальтер.

– По-моему, мы отвлеклись, – вежливо продолжал Сегирт. – Итак, будущее. А так как мы здесь люди просвещенные, и, скажем, лишенные предрассудков…

– … особенно после казней в Нижней Лауде, – вставил Орнат.

– … То сочли возможным прибегнуть к не вполне привычным способам ради блага в дальнейшем.

– Способ-то как раз привычный, – заявил Вальтер. – Кто к гадалкам не ходил? Ну, раз тут тот еще случай, так все средства хороши. По мне хоть сам черт в подмогу годится. А кто не с нами, тот против нас.

– Насколько я помню, в Писании сказано несколько иначе, – заметила мать Изенгарда: – » Кто не против нас, тот с нами».

– А, что в лоб, что по лбу. Какая разница?

– Разница есть, – провозгласил Присциан. – Мы действительно люди без предрассудков, однако ж добрые христиане. И может показаться, будто действие, которое мы сейчас собираемся предпринять, может принести вред нашей душе. Однако известно, что наука делит женщин, владеющих Силой, в просторечии именуемых колдуньями или ведьмами на два разряда. Одии называется malefica. Maleficares используют свой Дар исключительно в зловредных зелях, подобно Черной Бет, о коей вы, должно быть, слыхали, и которая вполне заслуженно нашла своей конец на костре. Другие, именуемые striga или stregga , безвредны и зачастую употребляют свой Дар на пользу людям. Надеюсь, к ним принадлежит и наша собеседница.