На лосях - [9]

Старик был интересен не только как знаток ныробской тайги. Он был хранителем Никольского родника.

Под окнами домика, в небольшом ложке, аккуратно обнесенном изгородью, из приземистого сруба вытекал ручеек. Струя холодной, кристально чистой воды, перегороженная небольшой плотинкой, образовы-вала миниатюрный прудик. И изгородь, и сруб, и прудик — все было сделано в свое время руками старого лесничего. Как зеницу ока, берег он с виду ничем не примечательный ручеек.

— Ключ этот, — рассказал старик, — чудесной силой обладает. Вода что лед, а пей сколько душе угодно в любую жару: никогда не простынешь. Коль зубы у тебя болят, прополощи студеной водицей один-два раза — как рукой боль снимет. Поселились возле меня соседи. Была у них девочка лет десяти. Едва-едва двигалась: по телу у ней рассыпаны были какие-то нарывы, а сама, худая-худая, что иголка. Не жилец, думали, Машка на белом свете. Врачи туберкулез какой-то признавали у ней: не то желез, не то суставов… И как-то получилось, что очень уж понравилось девчонке играть возле родничка. День-деньской околачивалась она у меня под окнами, мокрая, грязная по колено. Одна играла — из-за хворости все ее сторонились. И что ж вы думаете? На другое лето Совсем другим ребенок стал: выздоровела Машутка. И по сей день здравствует, этакая здоровенная вымахала — уж никак спичкой не назовешь. И ребятишки у нее — богатыри. Вот какая у нас здесь вода!

— Да что там говорить, — продолжал слепец, — пьем мы эту воду всю жизнь, на все хозяйские нужды пользуем, даже в бане ей моемся. И за все это время никто из нас ничем не болел, даже гриппом. Когда поселился я здесь, у жены язва желудочная была. Ничего-то ей нельзя было есть: ни кислого, ни соленого. А сейчас старуха и не вспоминает про ту хворь.

— А что, дедушка, — спросил Сергей, — кроме вас самих, пользуется этой целебной водой еще кто-нибудь?

— А как же! Народ-то ведь испокон века знает о Никольском родничке! — Дедушка, а вам не известно, что за состав этой воды? Может быть, тут курорт следует открыть?

— Никому, видать, нет дела до родника. Больницы наши не интересуются, и врачи для лечения воду не применяют. И никто, по-моему, не исследовал родник. Посылал я однажды, воду эту в Москву, на анализ. Пришел ответ: вода радиоактивная, содержит железо, йод и еще что-то.

Антон по просьбе Сергея замерил расход воды в ключе. Для него, окончившего дорожно-строительное училище, это не составляло никакой трудности. Расход оказался равным двум с половиной литрам в секунду.

— На базе цей водычки вполне можно сбудовать курорт, — заключил гуцул, закончив измерения.

СХВАТКА НА БЕРЕГУ СОБОЛИНОЙ РЕКИ

Расспросив Ивана Григорьевича о том, как пробраться в верховья Соболиной речки, ребята на зорьке следующего дня вышли на охоту, оставив у лесничего записку для Наташи на случай, если она появится в Ныробе во время их отсутствия. Первый десяток километров шли по проселочной дороге. Дальше, за деревней Колчинец, начались урманы настоящей пармы.

Пройдя километров двадцать пять, охотники совершенно выбились из сил. Путь вел с увала на увал — приходилось пересекать отроги Полюдова кряжа. Шли по заросшей просеке прямо на восток. Перебрели какую-то речку, судя по карте — Вырью.

Прав оказался старый лесничий: чем дальше, тем больше встречалось дичи. То и дело с насиженных мест тяжело снимались глухари и тетерева. Охотники били влет, однако без успеха. Крупные лесные куры близко к себе не подпускали. Нет, без собаки на них охотиться было немыслимо! Другое дело рябчики. Издалека слышен их характерный посвист; Сергей очень удачно ему подражал, подманивая птиц. Спугнутые, они часто садятся в пределах видимости. Заметив, где рябок присел, можно осторожно подкрасться и аккуратно снять его с дерева.

Охота радовала, однако сильно изматывало бездорожье. Ко всему этому осложнял положение прошедший только что ливень.

Долго шли, утопая по пояс в мокрой траве, без всякой дороги. Затем натолкнулись на подобие тропы; идти стало легче, тем более, что путь пошел под уклон. Видимо, вот-вот должна была показаться речная долина. Ребята обрадовались, но вскоре эта радость уступила место беспокойству — повстречалось несколько совсем свежих медвежьих следов и лежанок. Узенькая стежка примятой травы, по которой двигались охотники, оказалась самым настоящим медвежьим «трактом», в сторону от которого отходили другие тропы. Кое-где на раскисшей от дождя почве видны были следы когтей косолапого. Напряженно всматриваясь в окружающие дебри, ребята загнали в ружейные стволы патроны с пулями.

— Заспиваем-ка, Серега, пионю, — предложил Антон.

Действительно, зверь, как правило, почуяв или услышав человека, освобождает дорогу. Лишь двигаясь тихо, можно внезапно наскочить на него.

И ребята «заспивали». В основном про пути-дороги. Одна песня сменяла другую. Тут были и «Позарастали стежки-дорожки», и «Куда ведешь, тропинка милая», и «Бежал бродяга с Сахалина»… Сначала слабенький тенорок Сергея и басовитый голос Антона звучали неуверенно. Однако привыкнув к «медвежье ей» обстановке, приободрившись и уже меньше озираясь по сторонам, ребята загорлананили от души.