На литературных перекрестках - [9]
Одно только хочу напомнить Вам обоим — в 1957 году, 28-го сентября мне исполняется шестьдесят лет — и, конечно, желательно было бы, чтобы «Знамя» хоть начало бы публиковать в сентябре месяце. А ведь по получении романа они будут еще какое-то время «дуть» на него. У них обычно читают многие члены редколлегии такие материалы, как роман. Например, при издании, вернее, печатании первой книги «Путь Абая» из членов редколлегии кроме Кожевникова, Скорино, Макарова еще читали Н. С. Тихонов, Софронов, Леонтьев, читали критики, сотрудники отдела прозы и т. д. Вот почему желательно представить им рукопись пораньше, они будут говорить и о переводе особенно потому, что переводчик — новый для них автор. Но это последнее обстоятельство будем одолевать, я думаю, без труда, так как из людей, приглашаемых из Москвы по декаде, за зиму будем иметь надежного редактора.
Самое главное — это качество перевода, вот что я хочу особо и многократно подчеркнуть во всех своих обращениях к Вам.
Я просил Зеина, чтобы он не удовлетворялся. Пусть помнит, что подстрочник, как косноязычный посредник между оригиналом и иноязычным литератором-переводчиком, нужен только толмачу старых времен. Он только доносит, в лучшем случае еще, смысл прямой, только понятный — орд подстрочником инарный. А художественно-прозаический текст то же, что и поэтический, имеет много дополнительных свойств — оттенки, нюансы, обертоны, — вызывающие кроме прямого, первичного представления логического порядка еще и побочные ассоциации. Вот с этими обертонами и оживает все сокровенное в тексте. Ради выявления этих-то именно качеств и надо бороться средствами великого, выразительного русского языка.
Оттенки, оттенки и все дорогие краски текста!
Ну, конечно, наряду со всем этим нужно признать и другую, часто встречающуюся особенность прозы, когда и служебный текст, простые ремарки тоже занимают много места на отдельных страницах. В таких случаях не нужно искать нарочитых «красивостей»…
Упоминая обо всем этом, я подчеркиваю для Вас обоих еще один момент — исходите, пожалуйста, все время из законных, природных особенностей русского языка. Не надо ни в коем случае слепо следовать букве текста оригинала — тогда получится не творческий перевод, а улучшенный подстрочник. Где это необходимо, делайте внутренние ужатия фразы, тем более это необходимо потому, что всякий подстрочник получается (даже и перевод) длиннее оригинала. Поэтому переводите, максимально используя сжатую выразительность…
Вот эти три вещи я и хотел высказать Вам обоим в напутствие перед началом всего нашего общего дела. Прошу учесть эти замечания и Зеина и Вас самого, Николай Иванович. Пусть Зеин будет старательным, внимательным консультантом в этом деле. Я очень и очень прошу его об этом.
Ну, желаю Вам крепкого здоровья и успехов.
27 сентября 1956 г.
Мухтар Ауэзов».
Когда Ауэзов вернулся из Кисловодска, я принес ему подстрочник первой главы и рукопись перевода.
Вечером Мухтар позвонил мне и сказал:
— Напрасно вы боялись. По-моему, получилось хорошо. Если все будет так же, меня вполне удовлетворяет. Принимайтесь, пожалуйста, за вторую главу. Желаю вам полного успеха.
Обрадованный неожиданной удачей, я засел за перевод второй главы. Работал я над ней дольше и внимательнее и уже ничуть не сомневался, что автор одобрит ее так же, как и первую.
Поздно вечером раздался звонок Ауэзова:
— Я вас не разбудил?
— Нет.
Долгая пауза. Она мне не понравилась. Затем глухой голос, окативший меня словно ушатом холодной воды:
— Николай Иванович, очень плохо. Никуда не годится.
Мухтар замолчал. Я тоже молчал и думал: напрасно не послушал доброго совета умных людей.
— Ну, вот видите, — сказал я, — ничего не получается. Я же вас предупреждал. Давайте, согласно нашей договоренности, поставим крест.
— Но первую главу вы сумели сделать хорошо.
— А вторую плохо. Вы же сами говорите — никуда не годится.
Снова пауза. Я слышу, как дышит Мухтар.
— Никакого креста мы ставить не будем. Переводите третью главу, а ко второй вернемся после. Очень прошу вас, продолжайте работу. Такие вещи бывают. Перевод — это творческий процесс. Не расстраивайтесь, все будет хорошо. Я уверен.
Несмотря на заверения Мухтара, я чувствовал, что ничего доброго не получится. Вторая глава не удалась, третья может получиться еще хуже. Тем более, что я был вынужден попутно работать над пьесой, которую ждал театр.
— Мухтар Омарханович, — сказал я, — ищите другого переводчика. Я боюсь вас подвести. Вы же сами говорите, что вам важно, чтобы четвертая книга «Абая» началась печатанием в журнале к вашему шестидесятилетию. Если я завязну с переводом, то подведу вас с юбилеем.
Разговор продолжался долго, но Мухтар не сдавался.
— Посмотрим третью главу, прошу вас. Продолжайте работу. Уверяю вас, все будет хорошо.
Скрепя сердце принялся я за третью главу. Перевод я сделал быстро и отнес рукопись автору на дом. Он был на каком-то заседании, должен был скоро вернуться. Ждать я не стал. Вечером Ауэзов позвонил по телефону. Голос его звучал бодро и весело:
— Ну, поздравляю, очень хорошо. Третья глава получилась лучше первой. Теперь возвращайтесь ко второй.
Анов Николай Иванович — автор известных романов «Ак-Мечеть», «Крылья песни», «Пропавший брат», пьес «По велению сердца», «Оренбургская старина», «Наследники».«Гибель Светлейшего» — новая приключенческая повесть Анова.Судьбы героев повести — Николая Николаевича Потемкина, потомка светлейшего князя, екатерининского вельможи Григория Потемкина, богача-коллекционера Чумина и ученого коневода Пряхина переплетаются на фоне событий гражданской войны.Николай Анов — мастер увлекательного приключенческого сюжета, писатель большой культуры, и новая его повесть будет встречена читателями с интересом.В книгу включен также рассказ «Филателист», опубликованный в 30-х годах в журнале «Красная Новь» и вышедший отдельным изданием в библиотеке «Огонька».
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.