На линии доктор Кулябкин - [7]
— Только не говори, что ты простоял в очереди и тебе не досталось…
— Я не был в магазине, — сказал Кулябкин. — Я был у Тани. Почему ты не передала, что она приходила?
— Господи! — тихо сказала Лида. — Ну что за наваждение такое! Неужели опять она? Боря, — почти взмолилась Лида, — подумай, у тебя ребенок. Тебя достаточно поманить пальцем, и ты понесешься к ней снова…
Он резко сказал:
— У Тани болен отец.
— Болен отец, — повторила Лида. — Но разве нет «неотложки»? Участковых врачей? У тебя тоже больна Юлька, разве Таню интересует это?
Лида вдруг заплакала, увидев, его мрачный, насупленный взгляд.
— Я даже в этом ей не верю. Она способна на все, если ей станет нужно…
— О чем ты?
— Я ее не люблю, ненавижу… Я ее боюсь… — сквозь слезы повторяла она.
— Глупо, — сказал Кулябкин. — Страшно глупо, Лида. Я тебя не понимаю…
— Нет, — говорила она. — Понимаешь. Ты очень хорошо понимаешь меня.
Он повесил наконец плащ.
— Ну пускай так, пускай действительно болен… Но разве ты можешь больше других? Нет, нет, что-то у нее еще, что-то ей от тебя нужно.
Она внезапно спросила:
— Что, разводится с Антиповым?
Он промолчал.
— Ну да, конечно… Я так и знала. Я поняла, как только открыла ей двери.
— Но это же подло! — крикнул он. — У Тани погибает отец. Я только что видел обреченного человека.
— И ты собираешься помочь… обреченному? — будто уличая, спросила она.
— Да! — в запальчивости крикнул Кулябкин.
— Почему ты меня обманываешь? — всхлипнула Лида. — Разве я мало делаю для тебя и для Юльки? Разрываюсь между домом и работой…
Он прошел в комнату, присел на край Юлькиной кровати, повернул к себе рисунок. Грузовик с красным крестом вез капусту.
— Помнишь, — сказала Юлька, — давным-давно, может завтра, ты мне обещал сказку про вежливого удава?
— Это грустная сказка. — Кулябкин покачал головой. — И я расскажу ее тебе, когда ты станешь побольше.
— Но я уже большая.
— Недостаточно.
Лида подошла сзади, обняла за плечи, прижалась щекой к его щеке.
— Первый час, — ласково сказала она. — Ну, не обижайся… Я же так… я не хотела…
Он услышал, как она открывает дверцу шкафа, оглянулся. Лида доставала его черный костюм.
— Зачем? — спросил он.
— У тебя конференция… Будет профессор… Я хочу, чтобы ты выглядел красивым.
— Но мне будет неудобно работать.
— Неудобно? — возразила она. — А разве удобнее — неряхой?
Положила костюм на кровать, потом белую рубашку и галстук и вышла.
Юлька дотянулась до его коленки, погладила.
— Папа, — попросила она. — Послушайся маму. Надень галстук и туфли.
— Почему?
— Если ты не наденешь, то мама обидится и будет заставлять меня есть кашу.
Он рассмеялся.
— Это причина, — сказал Кулябкин. — Ладно, надену. Раз дело обстоит так серьезно.
— Очень серьезно, — вздохнула Юлька.
Он поправил перед зеркалом галстук, застегнул пиджак и подошел к Юльке.
— Красивый, — похвалила она.
Он улыбнулся.
— Как ты думаешь, — спросила Юлька, — еще не пора рассказывать сказку? Ну хоть сколько, ну самое-самое…
— Все тебе мало, — пожурила ее Лида и поглядела на мужа. — Вот теперь другое дело! Настоящий ученый!
— Душит немного, — пожаловался Кулябкин и приспустил галстук.
— Никоим образом! — Она подтянула галстук на место, обняла Бориса Борисовича и попросила: — Завтра сразу домой. Мне к девяти на работу. Юлька будет одна.
— Чуть подождет, — сказал Кулябкин. — Я должен зайти к Денисовым, сделать укол.
Ее лицо будто постарело.
— Нет… Я тебя прошу… Ты же знаешь, мне неприятно… Может быть, я… Давай я к ним зайду, раз нужно. Я тоже могу ввести лекарство.
— Но Денисов ждет меня, — попытался объяснить Борис Борисович. — Я там нужен…
Она повернулась, резко хлопнула дверью.
— Папа, — напомнила Юлька. — Ты же хотел…
Он поглядел на часы и начал:
— Один кролик…
— Твой знакомый?
— Да. Вместе учились.
— Так.
— Один кролик встретил в лесу вежливого удава и пригласил его к себе в гости. Это был красивый удав. Стройный, гибкий, в пенсне и галстуке, который так и назывался: удавка.
Юлька рассмеялась.
— …И вот в назначенное время удав приполз на ужин, а на столе уже стоят три тарелки и в каждой — морковка.
— Три? — переспросила Юлька. — Разве еще гости?
— Да, — кивнул Кулябкин. — Ждали доктора.
— Тебя.
— В том-то и дело, — вздохнул Кулябкин. — Они не знали, что я дежурю.
Он помолчал.
— Итак, ждут они доктора, а его все нет. «Я очень извиняюсь, — говорит удав, — но мне хотелось бы что-нибудь съесть. Я совершенно не могу переносить голод». — «А вот берите морковку, — предлагает кролик, — у меня ее много». — «Но я ем только мясо», — вежливо и достойно объясняет удав. Кролик ужасно огорчился. «У меня нет ни кусочка, — воскликнул кролик. — Что же нам делать?»
Лида вошла в комнату, положила на стул портфель Бориса Борисовича.
— Здесь завтрак.
— Спасибо, — сказал Кулябкин.
Он поднялся и, прихрамывая, пошел к дверям.
— Туфли жмут, — пожаловался он Юльке. — Не знаю, сумею ли в них работать.
— А сказку? Ты должен досказать сказку.
Он покачал головой.
— «Я очень извиняюсь, — сказал удав, — но тогда я вынужден буду съесть вас». И он тут же проглотил кролика. «Большое спасибо, — поблагодарил удав. — Все было удивительно вкусно и мило. А главное, культурно». Он вытер салфеткой рот, поправил удавку и вышел.
Вторая книга из известного цикла об октябренке Сане Дырочкине Весёлая повесть об октябрятах одной звездочки, которые стараются стать самостоятельными и учатся трудиться и отдыхать вместе.
Известный петербургский писатель Семен Ласкин посвятил семье Дырочкиных несколько своих произведений. Но замечательная история из жизни Сани Дырочкина, рассказанная от имени собаки Моти, не была опубликована при жизни автора. Эта ироничная и трогательная повесть много лет хранилась в архиве писателя и впервые была опубликована в журнале «Царское Село» № 2 в 2007 году. Книга подготовлена к печати сыном автора — Александром Ласкиным.
В повести «Версия» С. Ласкин предлагает читателям свою концепцию интриги, происходящей вокруг Пушкина и Натальи Николаевны. В романе «Вечности заложник» рассказывается о трагической судьбе ленинградского художника Василия Калужнина, друга Есенина, Ахматовой, Клюева... Оба эти произведения, действие которых происходит в разных столетиях, объединяет противостояние художника самодовольной агрессивной косности.
Документальная повесть С. Ласкина «Вокруг дуэли» построена на основе новейших историко-архивных материалов, связанных с гибелью А. С. Пушкина.Автор — писатель и драматург — лично изучил документы, хранящиеся в семейном архиве Дантесов (Париж), в архиве графини Э. К. Мусиной-Пушкиной (Москва) и в архивах Санкт-Петербурга.В ходе исследования выявилась особая, зловещая роль в этой трагедии семьи графа Григория Александровича Строганова, считавшегося опекуном и благодетелем вдовы Пушкина Натальи Николаевны.Книга Семена Ласкина читается как литературный детектив.
Книга «Саня Дырочкин — человек семейный» — первая повесть из известного цикла об октябренке Дырочкине и его верном спутнике и товарище собаке Моте, о том, какой октябренок был находчивый и самоотверженный, о том, как любил помогать маме по хозяйству.Повесть печаталась в сокращённом варианте в журнале «Искрка» №№ 1–4 в 1978 году.
Около пятидесяти лет петербургский прозаик, драматург, сценарист Семен Ласкин (1930–2005) вел дневник. Двадцать четыре тетради вместили в себя огромное количество лиц и событий. Есть здесь «сквозные» герои, проходящие почти через все записи, – В. Аксенов, Г. Гор, И. Авербах, Д. Гранин, а есть встречи, не имевшие продолжения, но запомнившиеся навсегда, – с А. Ахматовой, И. Эренбургом, В. Кавериным. Всю жизнь Ласкин увлекался живописью, и рассказы о дружбе с петербургскими художниками А. Самохваловым, П. Кондратьевым, Р. Фрумаком, И. Зисманом образуют здесь отдельный сюжет.
В романе «Белая птица» автор обращается ко времени первых предвоенных пятилеток. Именно тогда, в тридцатые годы, складывался и закалялся характер советского человека, рожденного новым общественным строем, создавались нормы новой, социалистической морали. В центре романа две семьи, связанные немирной дружбой, — инженера авиации Георгия Карачаева и рабочего Федора Шумакова, драматическая любовь Георгия и его жены Анны, возмужание детей — Сережи Карачаева и Маши Шумаковой. Исследуя характеры своих героев, автор воссоздает обстановку тех незабываемых лет, борьбу за новое поколение тружеников и солдат, которые не отделяли своих судеб от судеб человечества, судьбы революции.
Повесть «У Дона Великого» — оригинальное авторское осмысление Куликовской битвы и предшествующих ей событий. Московский князь Дмитрий Иванович, воевода Боброк-Волынский, боярин Бренк, хан Мамай и его окружение, а также простые люди — воин-смерд Ерема, его невеста Алена, ордынские воины Ахмат и Турсун — показаны в сложном переплетении их судеб и неповторимости характеров.
Книгу известного советского писателя Виктора Тельпугова составили рассказы о Владимире Ильиче Ленине. В них нашли свое отражение предреволюционный и послеоктябрьский периоды деятельности вождя.
Почти неизвестный рассказ Паустовского. Орфография оригинального текста сохранена. Рисунки Адриана Михайловича Ермолаева.
Роман М. Милякова (уже известного читателю по роману «Именины») можно назвать психологическим детективом. Альпинистский высокогорный лагерь. Четверка отважных совершает восхождение. Главные герои — Сергей Невраев, мужественный, благородный человек, и его антипод и соперник Жора Бардошин. Обстоятельства, в которые попадают герои, подвергают их серьезным испытаниям. В ретроспекции автор раскрывает историю взаимоотношений, обстоятельства жизни действующих лиц, заставляет задуматься над категориями добра и зла, любви и ненависти.
В основу произведений (сказы, легенды, поэмы, сказки) легли поэтические предания, бытующие на Южном Урале. Интерес поэтессы к фольклору вызван горячей, патриотической любовью к родному уральскому краю, его истории, природе. «Партизанская быль», «Сказание о незакатной заре», поэма «Трубач с Магнит-горы» и цикл стихов, основанные на современном материале, показывают преемственность героев легендарного прошлого и поколений людей, строящих социалистическое общество. Сборник адресован юношеству.