На льдине - в неизвестность - [10]
Водопьянов сделал разворот и повел машину на посадку.
Неожиданно самолет сделал невероятный крен.
Ты полетишь с нами на полюс. (И. Д. Папанин и пес Веселый, о. Рудольф.)
Людей швырнуло в сторону. Под крылом совсем близко промелькнул огромный зубчатый торос. Машина выровнялась, лыжи с силой толкнулись о лед. Еще… Бабушкин дернул трос, позади раскрылся тормозной парашют.
Самолет катился тише. Несколько раз его встряхнуло, под лыжи попадали осколки льда. Наконец, вздрогнув в последний раз, Н-170 замер. Водопьянов выключил моторы.
11 часов 35 минут. 21 мая 1937 года.
Первый самолет на полюсе! Советский самолет.
Тишина. Томительная, еще не осознанная. Но это лишь мгновение. Словно очнувшись, люди закричали:
— Ура-а! Полюс!!
Дверь самолета настежь. Скорее наружу!
Первым на лед выскочил кинооператор. Надо было запечатлеть все на пленку! За ним высыпали и все остальные, шумно, весело толкаясь, не замечая нахального ветра. Хотелось топнуть по этому необыкновенному месту Земли, ощутить под ногами полюс! Попробовать — крепка ли льдина? А может, это от избытка радости? Просто хотелось пойти впляс!
Летели вверх шапки. Громкое «ура-а-а!» катилось над пустынными льдами. Люди обнимали друг друга.
Так вот он — Северный полюс! Самая «верхушка» Земли!
Здесь нет ни востока, ни запада, ни севера… Куда ни повернешься, ты смотришь на юг. И все ветры, даже самые лютые, дуют с юга. Сразу все это трудно себе представить…
Здесь сходятся границы шести государств. И ты стоишь одной ногой, быть может, в Канаде или Дании, а другой в Советском Союзе или Норвегии… Никаких погранзнаков, конечно, нет, кругом лишь слепящий своей невероятной белизной снег да лед до самого горизонта. Да нагромождения вздыбленных пронзительно голубых торосов — следы жестоких ледовых схваток. Значит, не всегда здесь бывает тихо!
И никак не верится, что эти огромные ледяные поля непрерывно куда-то движутся.
Куда понесет их льдину? По каким недоступным широтам будет она дрейфовать?
Едва улеглись первые восторги, начали разгружать самолет. Папанин был уже как дома. Перетаскивая тяжелый груз, по-хозяйски показывал, куда что положить, какой тюк открыть. Заботливо прибирал каждую веревочку. Здесь, на льдине, ей цены нет!
Если американский президент, получив телеграмму Пири: «Подношу Вам подарок — Северный полюс!», ответил: «Благодарю за щедрый подарок, но не знаю, что с ним делать!», — то они знали, что делать с Северным полюсом. Они будут его обживать. Изучать. Ведь впервые в центре Ледовитого океана организуется научная станция, которая сможет длительное время проводить исследования в этой недоступной части Земли.
Скоро на снегу, словно цветы, распустились оранжевая, земляничная, розовая и зеленая палатки. Их тут же стали обкладывать снегом. Температура минус пятнадцать. И если от мороза в них не скроешься, пусть хоть будет защита от ветра и снега.
Зеленой палаткой сразу же завладел Кренкель и стал спешно устанавливать в ней свою аппаратуру. После того как у Симы Иванова перегорел умформер, связаться с Рудольфом мог только Эрнст. Ему помогали все. Там — на Рудольфе, на Большой Земле — так ждут их сообщения, так волнуются, ничего не зная о них. Спирин и Бабушкин ставили антенны, натягивали провода. Папанин запускал мотор с динамо-машиной — надо было подзарядить севшие аккумуляторы. От больших оборотов мотор скакал по льду, никакие растяжки не могли его удержать. Пришлось стать на раму и удерживать своим весом. Вибрация пронизывала все тело, но надо было терпеть.
Пока все возились с радиоустановкой, Женя Федоров, поставив теодолит >16 на треногу, стал ловить солнце. В воздухе они со Спириным делали определение, но здесь, на твердом льду, надо было еще уточнить. И выдать «паспорт», удостоверяющий, что они находятся на самой северной точке Земли — на полюсе! Этот «паспорт» все ждут с великим волнением. Женя и сам волнуется. Пальцы, поворачивая валики теодолита, дрожат.
А солнце, как назло, все время закрыто. Пришлось долго ждать, пока наконец в разрывы облаков прорвались слабые лучи. Женя быстро направил трубу теодолита. Определил высоту солнца над горизонтом. Вычисления были необычные — ведь на полюсе нет долготы, здесь все меридианы сходятся…
Да, они не ошиблись — они на полюсе! Об этом можно передать на Рудольф. А связи все еще нет! Аккумуляторы подзаряжены, но все равно их не слышат. Передатчик у Кренкеля маломощный, запасной. Их основная станция пока еще там, на Рудольфе.
Эрнст лежит на меховой куртке. Вокруг нагромождение приборов, проводов. Весь он в палатке не помещается, ноги торчат снаружи. Ему страшно неудобно, холодно, болит застуженная поясница. Он вызывает, вызывает. Переходит на прием и опять вызывает.
Надо удостовериться, что они на самой северной точке Земли. (Е. К. Федоров у теодолита.)
В наушниках лишь надоедливо бубнят радиомаяки. Сейчас они не нужны, сейчас они только мешают.
Снова запускается двигатель, заряжаются аккумуляторы.
Может, зря не прихватили они с собой десяток-другой почтовых голубей? Достали бы сейчас парочку, привязали к лапкам записки, и понеслись бы быстрокрылые почтари над ледовыми просторами! Так когда-то голуби принесли первые весточки от экспедиции отважного датчанина Соломона Андре
