На Крючке (ЛП) - [52]

— На твоем месте я бы не стал.

Голос заставляет мой желудок подпрыгнуть, и я поворачиваюсь лицом к лицу с голубоглазым дьяволом.

— Крюк.

Он наклоняет голову.

— Ты все еще можешь называть меня Джеймс, если хочешь.

Моя челюсть сжимается, и я скрещиваю руки.

— Я не хочу.

Он кивает.

— Очень хорошо. Сюда.

Его рука ложится мне на спину, и от этого по мне пробегает дрожь, а в основании позвоночника зарождается обида на то, как мое тело реагирует на его прикосновения. Он ведет нас по коридору и открывает дверь в свою комнату, позволяя мне войти первой, а затем следует за мной. Я смотрю на его двуспальную кровать с шелковыми простынями и пушистым бордовым пледом, и боль от сна на холодном каменном полу оживает, заставляя мои кости плакать.

— В умывальной комнате свежие полотенца, и мне доставили платье.

Я поджимаю губы, глядя на него сбоку.

— Откуда ты знаешь мой размер?

Он ухмыляется.

— У меня очень практичная память.

Мои щеки пылают, отвращение скручивается внутри меня. Он лишил меня девственности. Я позволила ему фактически задушить меня до полусмерти, и я доверила ему свою безопасность.

Какая ты жалкая, Венди.

— Что ты хочешь от меня? — спрашиваю я. — Что я сделала, чтобы заслужить это? Я не...

Слова застрявают в моем горле, и моя рука поднимается, чтобы прикрыть свой рот.

Его глаза сужаются, когда он приближается ко мне. Инстинктивно я дергаюсь, задняя часть моих ног ударяется о край его кровати, заставляя меня споткнуться и упасть на матраса. Я приподнимаюсь, опираясь на локти, когда мой взгляд встречается с его взглядом.

Он нависает надо мной, но это не чувственно, как с возлюбленным, а пугающе, его энергия хлещет вокруг него, как гроза, заставляя мои волосы вставать дыбом.

Он так близко, что я чувствую его дыхание, как свое собственное.

— Чего я хочу, — шепчет он мне в губы. — Это чтобы ты перестала играть со мной в дурака, — он прижимается ко мне еще сильнее, в его глазах плещутся эмоции. — Чего я хочу, так это вернуть души мертвых и позволить им полакомиться криками твоего отца, — его нос проходит по моей шее, и я втягиваю воздух, мое сердце бьется так быстро, что голова кружится. — Ты можешь дать мне что-нибудь из этого, Венди, дорогая?

Моя грудь крепко сжимается. Как я могла забыть? Речь идет вовсе не обо мне. Речь идет о моем отце.

— Ты знал, кто он? — лепечу я. — Все это время...

Его губы подергиваются, и он отступает назад, огонь в его глазах исчез так же быстро, как и появился.

— Ты знал, кто я? — вопрос обжигает мое горло, слезы затуманивают мое зрение.

— Конечно, — он собирает невидимые ворсинки со своего рукава. — Я знал, кто ты, как только ты вошла в мой бар.

Мое разбитое сердце трещит от внезапного давления в груди.

Конечно, он знал.

Я киваю, в моих венах поселяется мрачное согласие. Оно густое и влажное, как глубокая грязь, и я знаю, что чем больше я буду бороться, тем дальше опущусь.

— Думаю, теперь я хочу принять душ.

Его брови поднимаются, когда он указывает на ванную.

Я встаю и прохожу в комнату, закрывая за собой дверь. Мои пальцы сжимают металлическую ручку, а голова упирается в прохладное дерево рамы. Я задерживаю дыхание, пока мои легкие не начинают требовать воздуха, но даже тогда я не выпускаю его, боясь, что если я это сделаю, то закричу. Я в замешательстве, мои эмоции тянут меня в тысячу разных направлений. Я не знаю, глупа ли я, что не пытаюсь вырваться, или умна, что пытаюсь разработать план. Я понятия не имею, бросят ли меня после этой ночи обратно в темную и холодную каменную комнату, или он просто убьет меня раз и навсегда.

Это определенно послужит сигналом для моего отца.

А еще есть чувство вины, и оно, вдобавок ко всему прочему, самое сильное. Оно пронзает мой желудок и тянется вверх по груди, пробивая себе путь через мои внутренности, пока не прикрепляется к горлу.

Потому что я чувствую такое чертово облегчение от нахождения здесь. Возможности принять душ. Вдохнуть свежий воздух. Общаться с людьми, пусть даже с человеком, ответственным за все. И что за человек я такой, что чувствую благодарность за хорошее, когда источник этого хорошего — человек, угрожающий всем, кого я люблю?

Все будет хорошо.

В голове проносится воспоминание о том, как я оставила Джона в Рокфордском школе, и слова Крюка — хотя тогда он был для меня Джеймсом — звучат как по нотам.

«Просто помни, что когда все кажется мрачным, все ситуации временны. Не обстоятельства определяют твою ценность, а то, как ты восстаешь из пепла после того, как все сгорит»

29.ДЖЕЙМС

— Она останется на ночь, сэр? Я могу освободить комнату для гостей.

Я смотрю туда, где Сми стоит на кухне и пьет из кружки чай.

Покачав головой, я делаю глоток из своей чашки, жидкость обжигает язык, когда я глотаю.

— Почему ты решил, что она останется где-нибудь еще, кроме моей постели?

Его глаза слегка расширяются, и в моих мыслях проскальзывает любопытство по поводу его внезапного интереса.

— Просто так. Я просто решил предложить, — он подходит к кухонной раковине, ставит свою чашку, а затем поворачивается, чтобы прислониться к столешнице. — Меня не будет рядом сегодня вечером, и я не хотел подставлять тебя, вот и все. Я знаю, как ты любишь свое собственное пространство.