На крыльях удачи - [42]

Эдверт с тоской посмотрела на герцогиню. Она подняла руку к шее, и все ее колечки ярко сверкнули.

— Послушаешь вас, все так грустно получается, — проговорила она.

— А так оно и есть. Она никогда не узнает, что это такое: самостоятельно делать выбор. Она же не Жемчужница, которая живет как хочет.

— Но она герцогиня. У нее полно денег и, значит, куча возможностей. Разве она не может взять и послать куда подальше все, про что вы рассказывали?

— То есть взбунтоваться? Не исключено, конечно. — Майджстраль задумался. — Но тут сказывается тренаж. «Долг, Долг, Долг!» — звенит у нее в ушах с тех самых пор, как она себя помнит. А трудно перестать слушать этот припевчик, особенно когда больше ничего не слышал. Нет, наверное, она могла бы взбунтоваться. Для этого нужна сила воли, а воли ее милости не занимать. — Он пристально посмотрел на Роберту. — Но все равно вряд ли, — заключил он. — А то я бы уже заметил у нее такую склонность.

Эдверт опустила глаза.

— Я не думала, что все так, — пробормотала она.

— Откуда вам знать про это? Радуйтесь, что вам такая доля не выпала. Вы имеете возможность выбирать.

— Да, — храбро улыбнулась Эдверт. — Как со ставками, верно?

— Да. Со ставками. Как бы ни закончились соревнования, вы все равно выиграете. Либо ваша собственная ставка, либо ставка Жемчужницы.

Запели фанфары. Появились Жрецы Игры, облаченные в широченные мантии и вооруженные дымящими кадильницами, украшенными драгоценными камнями. Шесть участников гонок, одетые в разноцветные костюмы, приняли Позу Уважения и Смирения. К всеобщей радости, дымок благовоний рассеял остатки амбре, распространенного лордом Квльпом.

Майджстраль склонился к столу и положил подбородок на сжатую в кулак руку. Состязание обещало быть интересным, и ему очень хотелось узнать, не ошибся ли он в своих догадках и суждениях.

Особенно — в суждениях о Роберте.

5

Аромат благовоний щекотал ноздри Майджстраля. Жрецы, призвавшие в помощь себе и гонщикам все Активные и Пассивные Добродетели, завершили песнопение на Высокопарном Хозалихском и заняли места за судейским столиком. Гонки, получившие, таким образом, религиозный оттенок, вот-вот должны были начаться.

Участники, разбившись на пары, стояли под навесом перед выходом на гоночное поле. Жемчужница и Роберта, как две явные фаворитки, стояли в третьей, последней паре. Гонщики первой пары нервно разминались.

Парящее в воздухе голографическое табло отсчитывало последние секунды перед стартом. Три. Две. Одна. Старт.

Прозвучал гонг. Первая пара спортсменов бросилась на поле. Жрецы умолкли.

— Приветик, Киоко! Можно к тебе?

— Грегор! Садись, конечно.

— Я тебе не мешаю работать?

— Да нет, что ты! Я просто записываю репортаж о гонках. Что-то я тебя с утра не видела.

Грегор выразительно похлопал себя по животу:

— Изжога замучила. Наверное, переел жареного флета.

— Ой, бедняжка. Надеюсь, теперь ты в порядке?

— Здоров как бык, — ухмыльнулся Грегор. — Интересненько, и кто же сорвет приз?

Гравитационные каналы на гоночном поле были отключены, поэтому участники мчались по стартовой прямой, словно пушечные ядра. Вот они согнулись, перевернулись и выпрямились во весь рост на первом повороте.

Снова прозвучал гонг. Вторая пара гонщиков бросилась в невесомость.

— Ой! А кто это в красном?

Маркиза глянула на табло тотализатора:

— Алек.

— Здорово повернул. Выиграл почти полсекунды. — Котани наклонился вперед и улыбнулся. — Но Жемчужница его догонит, можно даже не сомневаться.

— А я поставила Жемчужницу на второе место. А на первое — ее милость.

— Насчет ставок могла бы меня послушаться, дорогая. Я-то знаю, что победит Жемчужница.

— Ты так думаешь? — удивилась маркиза. — А я с тобой не согласна.

Котани бросил резкий взгляд на жену:

— Ты что-нибудь слышала?

— Нет. — Ее угрюмо поджатые губы скривились в усмешке. — Чистая интуиция. Где-то в этой колоде притаилась жестокая карта. Может быть, пират.

— Ты говоришь загадками, милая.

— Интуиция вообще дело непростое.

Маркиз изумленно приподнял бровь:

— Моя-то точно непроста. И моя интуиция подсказала мне, что надо поставить на Жемчужницу.

Лицо Роберты за стеклом шлема оставалось спокойным, но от Майджстраля не укрылось то, как сверкают ее глаза. Он уверился, что ставку сделал правильно.

На Жемчужницу, стоявшую рядом под навесом, Роберта даже не смотрела, однако Майджстраль не сомневался, что герцогиня видит все: позу Жемчужницы, то, как напряжены ее ноги, спина… он мог поклясться, что Роберта с точностью до доли дюйма знает все о своей сопернице.

В третий раз прозвучал гонг. Роберта и Жемчужница сорвались со старта под рев судей-жрецов.

— Мне кажется, у вас что-то странное перед лицом. Что-то вроде марева.

— Да. Это все мой скафандр. В него встроено увеличительное устройство. Оно создает поле. Вам оно мешает?

— Вовсе нет. — Пауза. — Значит, вы можете смотреть гонки с увеличением?

— Да, верно и вижу все очень четко.

— Как удобно.

— Мне показалось, что такое устройство просто необходимо. Никак не думал, что люди станут потешаться над моим скафандром.

— Выходит, вам не по душе собственная известность?

— Не совсем так. — Диафрагма Зута дрогнула от раздражения. — Просто дело в том, что… не знаю, как точнее выразиться… мне бы хотелось, чтобы моя известность была другого свойства.