На крыльях победы - [10]

Первый бой

Рассвет. В маленьких домиках аэродрома, где мы расположились, уже шумно. Едва ополоснув лицо прохладной водой, спешим к темнеющим силуэтам машин. Здесь проводим весь день. Даже питаемся тут: кто дежурит — тот в кабине самолета, другие — под плоскостями. Мы готовы в любую минуту подняться в воздух.

Наконец-то наша эскадрилья получила задание: прикрыть штурмовиков, которые должны пойти на бомбежку фашистских войск на восточной окраине Павлограда. По плану вылет предстоял во второй половине дня. Но мы уже задолго до этого времени забрались в самолеты. Как медленно тянулось время! Маршрут предстоящего полета проверен раз десять и зазубрен. Командир эскадрильи без устали объяснял каждому его задачу. Задачи эти разнообразны. Нам с Сашей предстояло прикрыть замыкающие самолеты штурмующей группы от возможного нападения противника.

Мы то и дело посматриваем в небо, ждем уже ушедших в свой первый боевой полет — нашу первую восьмерку истребителей и штурмовиков. Волнуемся за боевых друзей, которые сейчас сражаются с противником. Как там у них, все ли в порядке? В том же районе на разведке находятся замкомполка по политической части майор Фатин и старший лейтенант Лобастов. Они как бы прокладывают нам дорогу.

Время идет. На аэродроме нарастает напряжение. Пожалуй, нигде с таким волнением не ждут друзей, как на боевых аэродромах. Летчики ждут летчиков, чтобы узнать результаты полета, техники ждут самолеты, чтобы выяснить, как вели себя подготовленные ими машины. А все вместе ждут товарищей, беспокоясь за их жизнь, за успех боя.

— Идут! — пронесся по аэродрому единый вздох облегчения.

Глаза у всех устремляются навстречу паре истребителей. Они стремительно снижаются и проходят бреющим полетом над аэродромом. В ту пору это не считалось лихачеством, а было нормальным тактическим действием — уходить с аэродрома и возвращаться на него на низкой высоте.

Я слежу за самолетами. Они хорошо производят посадку и заруливают на свои стоянки. Мне так и хочется побежать к летчикам, расспросить их о полете, посмотреть на них, только что побывавших в бою, но я не могу покинуть самолет, а потому с завистью слежу, как направившихся в штаб Фатина и Лобастова останавливают свободные от полета товарищи, о чем-то оживленно говорят с ними. Наверное, поздравляют с первым боевым вылетом и интересуются, что они видели и делали на линии фронта.

Но вот мое внимание отвлекает нарастающий рокот моторов. Это возвращаются на аэродром штурмовики. Быстро пересчитываю их и своих «яков». Все восемь, потерь нет! На душе становится легко и светло. Все товарищи живы!

К нашим самолетам от штаба быстро идет командир нашей эскадрильи капитан Егоров и приказывает быть готовыми к вылету. Еще раз все проверяю у себя, смотрю; на самолет брата. Саша машет рукой — все в порядке, и я вижу его белозубую улыбку.

Над аэродромом взлетают три зеленые ракеты. Долгожданный сигнал! Я запускаю мотор и выруливаю на старт. Вот в небо поднимается первая пара, за ней вторая. Теперь и наша очередь. Мы с Сашей в воздухе! Вперед, на врага! Над аэродромом появляется шестерка штурмовиков. Наш командир связывается по радио с их ведущим, а мы подтягиваемся к капитану Егорову. Штурмовики и истребители сближаются. Все происходит точно по плану, каждый занимает свое место. Мы с Сашей идем замыкающими всей группы. Она разворачивается и берет курс на Павлоград.

Набираем высоту. Я чувствую себя совершенно спокойно, как будто все происходит на очередном тренировочном занятии. Только ловлю себя на том, что, пожалуй, я был вот так сосредоточен, собран во время первых полетов там, в Хабаровском аэроклубе.

Осматриваюсь. Под нами плывет на восток земля. Воздух чист. Взглядываю на самолет Саши. Он ведет его хорошо. Чуть заметно покачал ему крыльями. Саша ответил. Я улыбаюсь: как хорошо, что рядом летит братишка! Ну и драться же мы будем! Скоро фашисты узнают братьев Некрасовых из Хабаровска!..

Проходит пятнадцать минут полета — и на курсе город. Вернее, его силуэт — город весь затянут пеленой дыма. Чем ближе мы подходим к Павлограду, тем выше поднимается дым. Вот он уже на высоте почти тысячи восьмисот метров. В городе полыхают пожарища.

Когда в стороне от самолетов стали неожиданно появляться белые и черные клубы, я не сразу понял, в чем дело. Только позднее мелькнула догадка: «Зенитки!»

Разрывы снарядов все приближались и вдруг стали перед нами плотной стеной. В шлемофоне слышу приказы, команды, работу наземных радиостанций. Кто-то предупреждает, что в воздухе находится восемь «мессершмиттов». Я оглядываюсь, но чужих самолетов не вижу. Где же они бродят? В наушниках резкий противный свист — это немцы глушат работу наших самолетных радиостанций. А зенитки бьют все точнее. Разрывов шрапнелей так много, что, кажется, машине негде пройти. Фашисты ведут заградительный огонь, но наши штурмовики ныряют между взрывами и скрываются в густом дыму, висящем над городом. Мы с Сашей точно на невидимом буксире следуем за ними. Теперь расстояние между нами и землей быстро сокращается, и мы попадаем в полосу работы легкой зенитной артиллерии. Вокруг нас воздух прошивают трассы малокалиберных снарядов, разрывы становятся почти сплошными. Мы настигаем свою группу штурмовиков — и тут происходит досадная нелепость: один из стрелков на штурмовике потерял нас в дыму и, когда мы вынырнули, принял нас за противника и открыл по нашим машинам огонь.