На крыльях пламени - [3]

— Виноват! — поедая меня глазами, еще старательнее вытянулся дежурный. — Я ему приказал… заняться учетом на складе… А он тут расселся!

— Вольно, — устало повторил я, но парень так и не шелохнулся. — Я из округа. Пригласите начальника заставы.

— Слушаюсь!

Но с места не двинулся. Я впился глазами в стул, готовый плюхнуться на него, как только этот ходячий устав скроется за дверью.

— Вы что, не поняли? Начальника ко мне!

— Он на участке границы. Контрольный обход. Товарищ старшина проверяет посты трижды в день. — Младший сержант козырнул:

— Дежурный по заставе в вашем распоряжении!

— Я подожду начальника.

— Слушаюсь! — гаркнул он. И, чуть расслабившись, кивнул на стул. — Располагайтесь как дома, товарищ старший лейтенант. Вы, наверно, устали. — И снова замер по стойке смирно, добавив: — Виноват!

Его безупречная выправка мне понравилась. Наконец-то можно было передохнуть. Я с облегчением сел.

— Ну ладно, младший сержант, — снисходительно успокоил я его, — не волнуйтесь, не съем я вас… Далековато вы забрались.

— Так точно, в глуши живем. — Правая нога его дрогнула, но он опять подтянулся и замер как изваяние, время от времени двигая кадыком. Чувствовалось, что парень хочет что-то сказать и не осмеливается. — Пока вы ждете… Если, конечно, не возражаете, товарищ старший лейтенант, — робея, предложил он, — я бы распорядился на кухне, чтобы сготовили чего-нибудь… Время обеденное.

Я, откинувшись, расстегнул ремень и вместе с налившейся свинцовой тяжестью кобурой бросил на стол. Рубашка под кителем липла к телу.

— Мне бы лучше попить, раз вы уж так любезны. — И тут же, спохватившись, решительным тоном приказал: — Принесите стакан воды.

— Воды нет, — виновато сказал дежурный, — летом у нас колодец пересыхает. Почти начисто, как наступает жара. Что к утру набирается — спаиваем лошадям. Да и вода-то дрянная, с привкусом. — Он уставился на стол и, помолчав, выдавил из себя: — Может, вина немного?

— Вы что, пьете вино? — изумился я.

— Нет, нет! Тут поблизости есть ключи, но сегодня еще не ездили за водой. — И солдат, будто его подменили, шустро подлетел к шкафу и вытащил бутыль в соломенной оплетке. — Вам и товарищ старшина не мог бы предложить ничего другого.

Он достал стакан и наполнил его. Я поднес вино ко рту, чувствуя себя в идиотском положении.

— Будем здоровы, — качнул я стакан в сторону сержанта, что уж совсем не пристало старшему по званию, и смущенно выпил.

Полный стакан снова стоял передо мной.

— Достаточно.

— Ну что вы, это вино можно детям давать. Оно только жажду утоляет.

И младший сержант опять наполнил стакан.

— Оно слабенькое, товарищ старший лейтенант. Тут в округе вода плохая, так даже младенцев вином поят.

Но мне оно все же ударило в голову.

— Товарищ младший сержант, так вы и есть тот писарь, который здесь почтой и жалованьем ведает?

Дежурный как-то странно взглянул на меня.

— Так точно.

— Вас зовут Пап?

— Так точно.

Иначе и быть не могло, подумал я. Единственный стоящий солдат в этой дыре. Потом выпил еще стакан, а вот следующий дежурный налил напрасно — я к нему не притронулся.

— Извините, — вытянулся младший сержант, — я должен отдать кое-какие распоряжения.

Он вышел, оставив бутыль на столе. В одиночестве поднять стакан оказалось легче. Да и какое это вино! Сказано ведь. Слабенькое. Так что можно еще налить. Сквозь оплетку и не видать, сколько убыло.

Я выглянул в окно. Во дворе суетились солдаты — перетаскивали что-то за дом и бегом возвращались. Бегом! А ведь жара была даже в комнате нестерпимая.

Я очнулся, почувствовав, что младший сержант стоит рядом, но странно — я видел только глаза. А где же его лицо?

— Пап, — поманил я его. — Подойдите.

Дежурный склонился ко мне.

— Конец… Могу вам сказать по секрету… — язык у меня еле ворочался, — этой лавочке скоро конец…

Стол магнитом притягивал голову.

— Устал. — Я икнул и извиняющимся тоном добавил: — Дурацкое солнце!..

Засыпая, я как будто заметил — а может быть, это был пьяный бред, — как в канцелярию вошел старшина с широкоскулым морщинистым лицом и припухшими веками под густыми бровями.

— Готов, — прошептал дежурный. — Такое вино и быка свалит.

— Порядок, — кивнул старшина. — Теперь и отсюда все выносите.

Очнулся я в сумерках, голова гудела, поясница занемела от неподвижного сидения. В комнате никого — я обрадовался. Может, они и не заглядывали сюда… и не видели меня в этаком состоянии.

Из каптерки донесся шорох.

Еще сонный, я приоткрыл дверь и вдруг — словно ушат воды на меня вылили — пришел в себя! На полу с кляпом во рту лежал связанный солдат. Это и был писарь, тот самый, которого младший сержант вышвырнул из канцелярии.

Мы обежали с ним всю заставу. Нигде ни души!

Солдат, все еще потирая затекшие от веревок руки, меланхолично заметил:

— Они уже там. И все утащили с собой. Все! Даже мебель! Только стул из-под вас не выдернули, товарищ старший лейтенант. Вот скоты!

— Слушайте, Пап, а этот сержант, каналья, крепко меня надул!

Застава была пуста. Оказывается, они знали о каждом моем шаге: и начальник станции, и мельник работали на них. Поэтому и не стали дожидаться расследования.

Младший лейтенант Вебер встретил меня, потирая руки, конопатое лицо его лоснилось довольной улыбкой.