На крыльях мужества - [20]
Руки непроизвольно дернули и открыли фонарь, кричу в переговорное устройство:
- Прыгай, прыгай, Сергей! - И на полных оборотах мчусь навстречу врагу под властью какой-то чудовищной силы.
Я почему-то ничего не видел, кроме головы летчика, которая приближалась с невероятной скоростью в скорлупе фонаря. Ставлю "ильюшина" на ребро и левой консолью рублю желтобрюхого стервятника. Перед глазами взметнулись отблески рыжего пламени. На какое-то мгновение - потеря ориентировки и растерянность. Затем пришел в себя, быстро отстегнул ремни сиденья и с трудом вывалился из самолета.
Сильная воздушная струя ударила в лицо, подхватила и отнесла куда-то назад, словно бумажку. Упругий воздух врывался под шлем, шумел в ушах и давил на виски. Нащупав вытяжную скобу, наотмашь ее дернул. После этого почувствовал сильный толчок, прохладный ветер перестал звенеть в ушах.
Теперь надо мной легко плыл зонт парашюта, а вокруг с визгом пролетали осколки рвущихся снарядов, остатки разломанных самолетов, пронзительно выли моторы. Их вой то заполнял все вокруг, то, когда атака завершалась, постепенно затихал и превращался в далекое жужжание.
Но что это? От пары фашистских истребителей оторвался один фриц, развернул круто свою машину и направил ее на мой парашют. Лихорадочно жду очереди. Но пулеметы стервятника молчат. Ясно! Решил таранить. И только фашист начал ко мне приближаться, левой рукой схватил одну сторону строп в жгут и начал наматывать на правую руку. Отчетливо слышу нарастающий свист винта и сильно тяну пучок строп вниз. Парашют складывается конвертом. Какие страшные секунды! Падаю камнем на землю. Между винтом "мессера" и куполом расстояние резко увеличивается, и, не коснувшись парашюта, немец торпедой проскакивает, но атаковать меня уже не пытается. Вот-вот под ногами ощущу земную твердь.
Приземлился в поле - жухлом, выжженном дотла солнцем и огнем, пропахшем горьким тротиловым дымом. Оглянулся и, вжимаясь ящерицей в каждую впадинку, медленно пополз к ближайшей воронке, волоча за собой парашют. Метрах в шестистах виднелся сбитый штурмовик, охваченный пламенем.
- Нашли! - кто-то загудел басом сзади. Инстинктивно потянулся к кобуре, хотел резко подняться и сразу присел: в ноге почувствовал сильную боль. Ко мне приближались четверо наших пехотинцев. Кто-то из них ободряюще бросил:
- Сейчас поможем, браток. Вишь, как тебя спеленало веревками.
- Не веревками, а стропами, - снисходительно посмотрел на младшего бровастый сержант с нашивками за ранения.
В мгновение ока они загасили тлеющий комбинезон, располосовали дырявый, прогоревший во многих местах парашют, как по команде накрутили на ноги портянки, по-ребячьи попрыгали.
- Вот теперь можно топать хоть до Берлина, - подмигнул мне бровастый и обхватил рукой за пояс, помогая идти.
А через полчаса я сидел уже в блиндаже командира стрелкового полка. Как он рассказал, штурмовики здорово помогли, атакуя фашистские танки, да и пехоты положили порядочно.
Командир налил мне стопку спирта, открыл банку американской тушенки, которую не без иронии именовали "вторым фронтом".
На следующее утро прибыл в полк. Все ребята выбежали на улицу - кто в дверь, кто через окно, - навалились, затискали.
Подошел и капитан Горобинский. Рука забинтована, он, казалось, постарел за последний бой. Только сказал:
- Спасибо, Ваня. Думал, что тебе крышка. Цепкий гитлерюка попался.
Стрелки на стратегических картах изменили свои направления: уже не немцы из Орла и Белгорода наступали на Курск, а, наоборот, наши армии безудержно гнали гитлеровцев к Орлу и Белгороду. Ничто не помогло врагу: ни хваленые "фоккеры", "тигры" и "фердинанды", ни геббельсовская пропаганда тотальной войны, ни "победный сезон" лета, ни вновь обещанное "секретное оружие".
"Последнее сражение за победу Германии", как называли битву под Курском сами гитлеровцы, они проиграли, и грозный призрак катастрофы во весь рост встал перед фашистским государством и его армиями.
5 августа столица нашей Родины - Москва салютовала в честь освободителей Белгорода и Орла двадцатью артиллерийскими залпами, засвидетельствовав этим крупнейшее поражение армии Гитлера, последовавшее после Сталинградской битвы.
О доблести советских воинов, их легендарной славе поэт Александр Твардовский в своем стихотворении "Героям Орла и Белгорода" писал:
...И голос праздничный орудий
В сердцах взволнованных людей
Был отголоском грозных буден,
Был громом наших батарей.
И каждый дом и переулок,
И каждым камнем вся Москва
Распознавала в этих гулах
Орел и Белгород - слова.
Приказ Верховного Главнокомандующего, залпы орудий, услышанные по радио, Обращение ЦК Компартии Украины, Президиума Верховного Совета и Совета Министров республики со словами: "Выходи на решающий бой, народ Украины. В борьбе мы не одни. Плечом к плечу с нами идут русские, белорусы, грузины, армяне - сыны всех народов Советского Союза..." - вдохнули в нас новые силы, зовя на новые боевые дела.
По кругам ада
Итак, путь на Харьков открыт. Наши войска, преодолевая яростное сопротивление противника, упорно продвигались вперед. Взломать оборону гитлеровцев было нелегко. Глубина ее на Белгородско-Харьковском
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.