На краю земли. Огненная Земля и Патагония - [30]

Нам, как и многим людям, когда-либо проезжавшим через Магелланов пролив или вдоль его берегов, бросились в глаза мертвые леса. Как уже говорилось, часто до самого горизонта кроме только труднодоступных склонов Анд видны тысячи и миллионы лежащих или еще стоящих мертвых деревьев, как будто бы там разразилась катастрофа или упал гигантский метеор, если не атомная бомба. Но наряду с огнем виновником катастрофы был чилотский лесоруб, неустанно и терпеливо создающий пастбище для своего земляка-пастуха и его стада.

Так по крайней мере отвечали на наши вопросы. Мертвые леса у Магелланова пролива были совершенно безлюдными; самих чилотов мы встретили только много дальше на севере у побережья, примерно на полпути между выходом из Магелланова пролива и родным островом лесорубов. Здесь фиорд, вернее, целая серия мелко разветвленных фиордов глубоко врезается в отвесную стену Анд, и каждое из этих ответвлений фиорда превращается на материке в маленькую долину, через которую вытекают в море зарождающиеся в Кордильерах реки. Самые большие из них Рио-Паскуа и Рио-Бейкер, причем последняя дает свое название также и главному фиорду — Бейкер. Несколько невзыскательных семей чилотов поднялись на лодках вверх по этим рекам и нашли обетованную землю: защищенный от ветра горный склон, ровную площадку в долине или небольшую прогалину. Построили маленькие дома, конечно деревянные, которые на нашей стороне земли скорее назвали бы сараем, и убедили животных, разумеется овец, что то, что хорошо для людей, бесспорно пригодно и для них.

Женщины стряпали (другим работам по дому там, за Андами, не придают большого значения), а дети росли тай же быстро, как бамбук на берегах Рио-Бейкер,

Мы были поражены, встретив здесь, в суровом климате южной широты, грациозные трубки и изящные листья бамбука. Рядом с ледниками и вечным снегом не только бамбук, но еще и колибри, называемые в Чили Picaflores (Пикафлорес — клюющие цветы). Позднее в естественно-историческом музее в Сантьяго мы узнали, что разновидность колибри (коричневатая невзрачная птичка, похожая на воробья в миниатюре), встречается и южнее, вплоть до Магелланова пролива.

Главной жертвой чилотских лесорубов здесь, в этой местности, являются кипарисы. Кипарисовые бревна, сложенные штабелями на берегу почти каждого фиорда, по нескольку лет ожидают прибытия «Микальви», который, как истинный «мальчик на побегушках», должен заботиться и о перевозке древесины. Для здешних бедных фермеров и лесорубов «Микальви» — единственная связь с внешним миром, а в случае необходимости и единственный спаситель. Иногда такие робинзонады оканчиваются трагически: стоит только сгореть хижине со всеми запасами и предметами обихода или внезапной эпидемии уничтожить скот, как горстке людей угрожает голодная смерть. Только несколько лет тому назад чилоты, расселившиеся вдоль Рио-Бейкер на расстояний нескольких дней хода на веслах друг от друга, искали всо вместе спасения в ближайшем поселке — маяке на скале Сан-Педро, расположенном от них примерно в 200 км. Когда они туда приплыли, оказалось, что шторм разрушил часть сооружений маяка, так что трудно было установить, кто кому, собственно, должен был помочь.

Перед чилийским правительством встало сразу несколько проблем, требовавших разумного решения: следует ли попытаться удержать островитян на месте и запретить им покидать остров Чилоэ? Немыслимо! Но можно заявить им, что они все делают под свою собственную ответственность! И там, куда их случайно приведет авантюристическая страсть к путешествиям, они не могут рассчитывать на помощь государства! Или наоборот, надо начать организацию такой помощи в самых труднодоступных районах Чили? Было выбрано это последнее гуманное решение.

Теперь на плоской скале Тортель у входа в фиорд Бейкер стоят два новых солидных деревянных дома, в которых живут с семьями ежегодно сменяемые радист и фельдшер чилийского военного флота. Их задача — обслуживание осевших в этом лабиринте фиордов и рек чилийских колонистов. Сюда приезжают на лодках по рекам или на лошадях через болота и леса фермеры и лесорубы из окрестностей, чтобы получить помощь или узнать новости.

Когда мы на «Микальви» прибыли в Тортель, там бог весть откуда уже собралось около пятнадцати человек, узнавших о предстоящем прибытии судна. Но сроки такой встречи на краю земли довольно растяжимы, и случилось так, что чилоты — а это, конечно, были они — собрались в Тортель примерно на восемь дней раньше. Что же, грести обратно, к родным хижинам и семьям, вверх по вздувшимся от ливней рекам? Тогда наверняка не поспеть к приходу «Микальви» в Тортель. Лучше уж здесь ожидать прибытия этого «летучего голландца», который привозил им и вспомогательному посту в Тортель пополнение и новости и принимал заказы для следующего рейса, который совершится только через полгода.

Итак, они расположились поблизости во временных палатках из овечьих шкур и перебивались как могли. Мы узнали типичные чилотские пестротканые широкие пояса, береты и широкие шаровары, заправленные в короткие сапоги, которые уже видели у пастухов пампы. Казалось, что эти «лесные» чилоты выглядят более одичалыми или по меньшей мере более дикими, чем их земляки на эстансиях. Дружелюбные, но своеобразно застенчивые, взлохмаченные и довольно оборванные, они выглядели так, будто сошли со старых иллюстраций книг Жюля Верна.