На краю земли. Огненная Земля и Патагония - [11]
Но для того чтобы поднять плотность населения всей Патагонии и Огненной Земли до уровня, существующего севернее Рио-Негро в Аргентине, пампа должна бы производить еще кое-что, кроме скупой растительности овечьих пастбищ. Впрочем, некоторые специалисты начинают верить, что это когда-нибудь случится, но не так скоро.
Вот каковы условия жизни людей, которые захватили и заселили край земли. Но ни история, ни духовная культура, ни искусство не вошли до сих пор в их жизнь. Полные забот о каждодневном существовании, они не находили ни времени, ни мужества как-нибудь увековечить свою страну, а следы, которые они до сих пор на ней оставляли — почему в этом не сознаться? — почти всюду лишены грации, привлекательности и красоты.
Шерсть — белое золото Патагонии
Со стены над камином, в котором, несмотря на южное лето, пылал огонь, на нас смотрели из серебряных рамок королева Елизавета II и ее принц — супруг. Рядом, тоже в серебряной рамке, висело третье фото, на котором изображено что-то вроде исполинского шара из шерсти — несомненно, животное, но какое? По изобилию руна у него что-то от яка, апо мягкости и белизне что-то от лебедя. Голова в этой груде шерсти едва заметна, а согнутые в спокойном положении ноги никак не облегчали разгадки.
«Незаурядная личность, не правда ли?»— спросил нас владелец эстансии, усы, акцент и любезно-ироническая усмешка которого сильно напоминали Антони Идена. Он, смеясь, наблюдал за нашими взглядами и наконец решил сообщить нам решение загадки.
«Это Петер, лучший баран эстансии Лагуна Бланка и, без сомнения, всей провинции Магальянес! Мы хотели выяснить, какой длины отрастает шерсть, если ее стричь не каждый год, — и Петер был в течение пяти лет освобожден от стрижки. Вы видите результат: в конце этого срока Петер почти исчез под своей собственной шерстью. Она отросла более чем на два фута, что же касается толщины и плотности шерсти, то фото дает хорошее представление об этом».
Наш хозяин на мгновение замолк, чтобы вслушаться в завывание ветра в камине. «Неприятен этот ветер, который дует день и ночь, не правда ли? Особенно для тех, кто к нему еще не привык. Но мы видим в этом вечном ветре нашего лучшего союзника, его беспрерывная работа способствует улучшению качества шерсти в большей степени, чем сами фермеры. Он заставляет непрерывно расти и обновляться белое золото нашей пустыни».
Известно, что крайний юг Южной Америки с его обширными равнинами Патагонии и Огненной Земли вместе с Австралией и Новой Зеландией — самые крупные районы овцеводства на земле и что шерсть — главное богатство этих пустынных областей. Однако менее известно, что здесь, на краю земли, овцеводство — относительно новая отрасль и ей еще нет даже ста лет. В пампе по обеим сторонам Магелланова пролива еще не было других обитателей, кроме гуанако и индейцев, которые за ними охотились и этим жили, когда английские фермеры на Фолклендских островах, расположенных только около 500 километров восточнее, уже давно стригли своих овец. Первое овечье стадо в самой Южной Америке, прежде чем перейти в наступление на континент, было выведено непосредственно в Магеллановом проливе, так как губернатор Пунта-Аренас — тогда еще довольно жалкой прибрежной деревни — привез в 1877 г. из поездки на Фолклендские острова несколько овец и оставил их на двух маленьких островах в Магеллановом проливе. У него были все основания не доверять грабителям-матросам и полуголодным золотоискателям прибрежного района.
Вскоре родилось несколько маленьких пугливых ягнят, которые отважились перебраться на континент. Сегодня же только в обширных окрестностях Пунта-Аренас уже около четырех миллионов овец, а на всех землях Патагонии и Огненной Земли, которые поделены между Аргентиной и Чили, свыше тридцати миллионов! Если сравнить эти цифры со всем населением этих областей, то в среднем на одного человека приходится более ста овец! Во всей Австралии с ее (округленно) ста миллионами овец на почти десять миллионов человек достигнута только десятая часть этого соотношения. Если вспомнить, что клочок необработанной шерсти не тяжелее пушинки, то довольно трудно себе представить, что общий вес ежегодного «урожая» шерсти в Патагонии и на Огненной Земле превышает 750 тысяч тонн! Даже для такой страны, где все наоборот, где к солнцу и теплу надо подаваться на север и где в июле и августе идет снег, поразительно, что столь кроткое и малоагрессивное животное, как овца, повинно в истреблении не только своего дикого собрата — гуанако, но также и коренных жителей Патагонии. Все отступило перед этим потоком животных, перед этой волной, которая с непреодолимой стихийной силой завладела землей, расправилась с растительностью, затем с другими животными и, наконец, с людьми, по меньшей мере с теми, которые были там у себя дома, то есть с индейцами.
Так как земля в Патагонии принадлежит государству, которое, смотря по обстоятельствам, сдает ее в аренду только на несколько лет, аргентинские и чилийские фермеры-овцеводы жгли патагонские леса, чтобы быстрее создать площадь для пастбищ. День за днем, месяц за месяцем горел лес до самых Анд. Частично горит он и сейчас, и, как кошмар, преследует на каждом шагу вид этих чудовищно искалеченных вечными ураганами пампы лесных великанов, мученически вытягивающих свои обугленные, черные или пепельно-белые обрубки.
