На краю земли - [118]

— На руле не зевать! — взбодрил Джек Обри матроса у штурвала. — Если хоть раз рыскнешь, не видать тебе Портсмутского мыса. Мистер Говард, прошу вас, постройте своих людей на мостике вдоль наветренного борта.

Пробило четыре склянки. Бойл осторожно спустился по раскачивающейся палубе с лагом и вьюшкой для лаглиня под мышкой в сопровождении старшины, несшего малые песочные часы.

— Удвоить лаглинь до нулевой отметки! — приказал Джек Обри, желавший точно измерить скорость хода, для чего, прежде чем считать узлы, было необходимо отвести лаглинь в сторону от кильватерной струи.

— Есть удвоить лаглинь, сэр, — отрапортовал Бойл, изо всех сил стараясь говорить басом. Отмотав пятнадцать саженей до красной метки, он занял свой пост возле планширя и спросил:

— Чиста ли колба? — После того как ему доложили: — Колба чиста, сэр! — Бойл высоко поднял лаг, отведя его в сторону от борта и удерживая левой рукой вьюшку над собой.

— Опрокинь! — крикнул он, когда мимо него пролетел конец неразмеченного лаглиня. Песок начал пересыпаться, вьюшка завертелась, замелькали узлы. За операцией наблюдали все, кто был свободен. Старшина открыл рот, чтобы воскликнуть: «Стоп!», но прежде чем остатки песка высыпались в нижнюю колбу, Бойл пронзительно закричал, и вьюшка вырвалась из его рук.

— Прошу прощения, сэр, — доложил он Моуэту, на мгновение растерявшись. — Я упустил вьюшку.

Шагнув к капитану, Моуэт проговорил:

— Бойл очень извиняется, сэр, но он упустил вьюшку. Лаглинь кончился, а стопор, очевидно, был слишком жесток, и парень растерялся.

— Пустяки, — отозвался Джек Обри, которого, несмотря на тревожное состояние, радовала невиданная скорость. — Пусть повторит операцию с помощью четырнадцатисекундных песочных часов, когда пробьет шесть склянок.

К этому времени с палубы отчетливо просматривался небольшой холмистый остров, над которым нависли облака, а с марсовой площадки были заметны огромные волны прибоя. На наветренной стороне никакой лагуны не было, но на некотором расстоянии от острова к северо-востоку и юго-западу, похоже, шли рифы, за которыми виднелась более светлая вода.

Ветер ослаб, и «Сюрприз» уже не развивал такую ошеломительную скорость, но всем в память врезался незабываемый момент, когда с вьюшки размотались целые полтораста саженей лаглиня, прежде чем были перевернуты песочные часы. Во всяком случае, каждые четыре или пять минут корабль на милю приближался к суше.

— Отец Мартин, — сказал Джек Обри, спустившись в лазарет, — как вам известно, мы обнаружили остров и через час окажемся под его прикрытием и, возможно, высадимся на берег. В любом случае будьте готовы к операции.

— Пойдемте взглянем на больного, — предложил капеллан.

Падин Колман сидел рядом с доктором, перебирая четки. Он молча покачал головой, как бы говоря: «Никаких изменений».

— Ужасное решение, — произнес отец Мартин, покачиваясь вместе с судном и глядя на безжизненную маску, в которую превратилось лицо Стивена. — Прежде всего, симптомы не совсем совпадают с описанными в литературе. — Он снова и на этот раз гораздо подробнее стал рассказывать, какова, по его мнению, природа недуга.

Капеллан все еще продолжал свои объяснения, когда вошел Моуэт и вполголоса обратился к капитану:

— Прошу прощения, сэр, но с острова сигналят.

За время пребывания Джека Обри в каюте Стивена остров значительно приблизился, и сигнал был отчетливо виден в подзорную трубу: на высокой скале висел рваный синий с белым флаг. Вместе со старшим офицером Джек Обри забрался на фор-марс, откуда береговая линия была видна как на ладони: на скалы восточной стороны острова обрушивались огромные волны прибоя; на юг и запад убегала гряда рифов. Капитан приказал лечь в фордевинд и двигаться под зарифленным грог-марселем и прямым фоком. Миновав риф, он привелся к ветру и обогнул его, почти достигнув подветренной стороны острова. Здесь риф обрамлял довольно просторную лагуну, а на берегу, сверкавшем под лучами яркого солнца песчаной белизной, он увидел кучку людей, по-видимому, белых, судя по штанам и рубахам. Несколько человек бегали взад и вперед и, выразительно жестикулируя, показывали куда-то на север.

«Сюрприз», слушаясь руля, малым ходом осторожно скользил в опасной близости от рифа. Глубины хватало, поскольку лотовый, стоявший на руслене, непрерывно восклицал:

— Лот пронесло! Лот снова пронесло!

Хотя волнение было по-прежнему велико, здесь ветер ощущался гораздо меньше, и благодаря почти полной тишине моряки «Сюрприза» чувствовали большое облегчение. Корабль опасливо пробирался вдоль рифа, местами поросшего кокосовыми пальмами, многие из которых были повалены или сломаны ветром. За рифом находилась тихая лагуна, на ее берегу сверкала отмель, тоже отороченная пальмами, над которыми возвышалась масса зелени с поломанными ветром ветвями, заметными только в подзорную трубу. На отмели суетились какие-то белые оборванцы, которые явно пытались указать направление. Они находились не дальше чем в миле, но из-за перемещения воздушных потоков с подветренной стороны голосов не было слышно, лишь иногда с суши доносилось слабое: «Эй, на корабле!» — или какие-то нечленораздельные звуки.