На краю всего - [99]

Зоя села в домике, привалившись к стене. Она прислушивалась, не раздадутся ли шаги по камням. Она ждала. Икс как-то сказал ей, что старается не прокручивать воспоминания о ней мысленно снова и снова, опасаясь, что они износятся и поблекнут, и тогда ему не удастся хранить их вечно. Не думать о нем было мучительно, но она старалась. Она сосредоточила все свои чувства на слухе. В конце концов это не слишком отличалось от мыслей об Иксе, потому что она надеялась услышать именно его. Тепло в комнате чем-то напоминало его дыхание. Оно создавало у нее ощущение, что ее любят. Оно внушало ей уверенность в том, что он вернется от ее дома – хотя бы для того, чтобы попрощаться.

Дремота застигла ее врасплох – и ей приснился яркий сон о том, как она наблюдает за купающимся в реке Иксом.

Час спустя ее разбудил лай.

В домике было смертельно холодно.

Все следы Икса исчезли. Зоя попыталась вспомнить свой сон – она вцепилась в его ускользающие обрывки – и на секунду прижала к себе… а потом отпустила.

* * *

Зоя увидела, что ее мать и брат шагают по сумрачному берегу, а компанию им составляют Рвач и Спок, а Ухура их ведет. Мать побежала к ней, как только увидела ее у домика. Рвач не спешила. Она несла Джону. Тот обхватил ее руками и ногами, как медвежонок-коала, а она что-то шептала ему на ухо, заставляя хохотать до визга.

Зоя всмотрелась в темноту, выискивая взглядом Икса, и продолжала его высматривать даже после того, как стало совершенно ясно, что его с ними нет. У нее было такое чувство, будто она видит, как к ней шагает его отсутствие. Зоя ощутила, как печаль выгрызает ей сердце изнутри, чтобы там угнездиться.

А уже через пару мгновений все обнимались. Джона спросил, нельзя ли им задержаться, чтобы он смог побросать камни в океан. Его мать сказала:

– Ладно, но только на пять минут.

А Джона тут же сказал:

– На пять? А на десять? Нет? А на семь? А на восемь?

Он так давно не выходил из дома!

Рвач убежала с Джоной вперед, а Зоя с матерью чуть отстали, идя под руку. Слишком многое им надо было сказать – и поэтому они ничего не говорили. С чего хоть начать-то?

В темноте Зоя почти не видела лица матери, но, похоже, та не знала правду про ее отца. Говорить ли ей о том, что он жив, что он их всех бросил? Ей не хотелось этого делать. Ей хотелось уберечь мать от горьких фактов.

Однако правда рвалась наружу. У Зои не получилось ее скрыть.

– Папа не убивал себя, как ты боялась, – выпалила она. – Все было не так.

Ее мать недоуменно воззрилась на нее, ожидая пояснений.

И вот тут, на берегу, говоря как можно тише, чтобы Джона ничего не услышал, она рассказала матери все. Океан был шумным и черным. Он почти проглатывал ее слова.

Впереди Джона рассматривал руки своей новой знакомой со словами:

– Ты грызешь ногти, как я!

А Рвач отозвалась:

– Да, вроде того. Но я перестану, если перестанешь ты. Договорились?

* * *

Наконец они ушли с берега и отправились искать какое-нибудь теплое место, чтобы решить, как вернуться в Монтану. Спок всю дорогу скулил. Ухура оглядывалась и коротко гавкала, словно говоря: «Мужайся!» Зоина мать была настолько потрясена тем, что ее погибший муж еще жив, настолько потерялась в своих мыслях, что Зое пришлось пристроиться рядом и не давать сойти с петляющей дороги.

У Зои мысли немного прояснились: словно та коробка в уголке ее разума раскрылась и вся масса старых печальных мыслей незаметно от нее уплыла далеко в океан.

Пройдя по холодной лесной дороге примерно три километра, они обнаружили светящийся в темноте ресторанчик. Должно быть, именно здесь Икс купил тогда завтрак. На двери был ламинированный снимок с французскими гренками, посыпанными корицей, и с ломтиками бекона. Все ринулись внутрь, а Зоя задержалась и дотронулась до картинки кончиками пальцев.

Пока они ожидали столика, посетителей заинтересовала Рвач: ее изорванное золотистое платье, окровавленные руки и ноги, высокие черные сапоги. Волна любопытства, а потом испуга, прокатилась по залу. Рвач негромко объявила, что ей пора уходить.

Зоя вышла с ней на улицу и крепко ее обняла. Почему-то прощание с единственным человеком, который понимал Икса так же, как она сама, оказалось ей не по силам. Она заплакала и никак не могла остановиться.

– Он же обещал вернуться! – рыдала она. – Он сказал, что вернется, если только… если только два мира не вступят в сговор против него.

Рвач ответно обняла ее.

– Но два мира вступили в сговор, милая моя девочка, – сказала она. – Два мира поставили между вами все, что у них только нашлось. Вот только Низинам не удастся надолго оторвать Икса от тебя. Он попросил передать тебе, что найдет своих родителей, а потом вернется к тебе. И я уверена, что он так и сделает, потому что я сама его учила, а я прекрасный преподаватель. Последнее, что он сказал мне, – это что он хочет быть достойным тебя, Зоя, потому что это ты научила его тому, в чем заключается достоинство.

Зоя улыбнулась.

– Ну, это немного чересчур, – сказала она.

Рвач разжала объятия и вытерла слезы, струившиеся у Зои по лицу.

– Когда вы его увидите, – попросила Зоя, – пожалуйста, скажите ему, что я его люблю и что помню все-все-все разы, когда он был рядом.