На краю пропасти - [80]

Рука Лайл упала на колени. Она сидела молча.

— Естественно, тебе должен быть отвратителен вид любого человека, связанного с Тэнфилдом. Я только что сказал тебе об этом, а ты спросила: «Почему?» Начиная с июля я говорил это себе и отвечал себе же: «А почему бы и нет?» И дальше этого я никогда не заходил. Но сейчас я дошел до той точки, когда мне необходимо узнать, могу ли я на что-то надеяться? И прежде чем ты что-нибудь скажешь, я прошу тебя выслушать меня и сказать мне правду — настоящую правду. И не нужно приукрашивать ее, от этого не будет никакой пользы.

Лайл закусила губы. Что-то внутри ее дрожало, заставляя дрожать и губы. Она пыталась сдержать эту дрожь.

Рейф подался вперед и положил руку на подлокотник ее кресла.

— Что ты чувствуешь, когда я рядом?

Лайл молчала.

— Ты же должна это знать. Не нужно бояться задеть мои чувства. Мы с тобой много раз вместе ездили или гуляли. Как ты тогда себя чувствовала?

— В безопасности, — ответила она, и лицо ее изменилось, потемнело от нахлынувшего румянца.

— Это правда? — спросил Рейф, и она серьезно кивнула в ответ.

— Да, правда. Я никогда не обманываю. Я всегда чувствовала себя спокойно, когда рядом был ты. Даже в том колодце я почувствовала себя в безопасности, когда ты пришел.

Он резко отстранился.

— Какой-то суперполицейский! Кстати, я очень подружился с Марчем. Он отличный парень.

Что же такого она сказала? Что заставило его отшатнуться именно в тот момент, когда отчуждение между ними начало таять? Может быть, ее слова о колодце? Лайл не могла понять. Она только знала, что не вынесет, если он покинет ее, снова став вежливым незнакомцем, — Рейф, который всегда так легко и весело болтал с ней. Она с беспокойством посмотрела на него.

— Ты не хочешь об этом говорить? Я думаю, мы должны, хотя бы в этот раз. Потому что, если мы не поговорим, это всегда будет стоять между нами.

На его лице снова появилась странная кривая улыбка, тут же сменившаяся серьезным выражением.

— Тогда продолжай. О чем ты хочешь поговорить?

— О Дейле.

Румянец вновь окрасил ее щеки и погас, как свеча на ветру. Словно холодный, хмурый ветер из прошлого пронесся между ними.

— Хорошо, — проговорил Рейф.

Лайл не отводила глаз от его лица.

— Он хоть когда-нибудь любил меня? Это имеет значение, ты же понимаешь. Я хочу знать правду. Иногда мне кажется, что любил — вначале. А потом разозлился — из-за денег и из-за Тэнфилда. Я не должна была показывать ему, что ненавижу Тэнфилд. Это одна из причин, заставивших его захотеть убить меня. Он сам мне сказал там, у колодца. Я снова и снова размышляю об этом, поэтому-то я и хочу узнать истину. Ты думаешь, он любил меня хоть когда-нибудь?

Рейф, не глядя на нее, ответил напряженным голосом:

— Дейл не любил людей. Иногда они были ему нужны. Алисия была ему нужна. Не знаю, как бы все сложилось, если бы он на ней женился. Лидия была нужна ему из-за денег. Ты была ему нужна — не только из-за денег, хотя он не женился бы, если бы ты была бедна. Правда такова, Лайл.

Наступило долгое молчание. Оно все тянулось, и тянулось, и тянулось. Рейф, не отводивший взгляда от Лайл, наконец нарушил его:

— Это так больно?

— Теперь нет, — ответила она. И добавила: — Теперь мне кажется, что все это было так давно… и очень далеко. Мне даже иногда кажется, что я действительно умерла в ту ночь и все остальное происходит уже в другой жизни. И как будто я оставила все это далеко позади себя. — Голос ее задрожал и смолк.

Рейф снова склонился к ней.

— И меня ты тоже оставила позади?

— Я не знаю. Это тебе решать.

Он тут же вскочил, держа ее руки в своих, притягивая ее к себе.

— Почему мы так разговариваем? Я же сказал, что люблю тебя. Эта любовь была адом, но может стать раем. Я не хочу охранять твою безопасность, я не прошу о должности личного полицейского. Я хочу, чтобы ты любила меня, чтобы ты вышла за меня замуж. Хочу, чтобы ты жила вместе со мной в Мэноре. Я больше не хочу говорить или думать о прошлом. Я хочу знать, любишь ли ты меня. Ты меня любишь? Любишь?

В ответ ему зазвенел ее смех. Рейф никогда не слышал более сладостного звука.

— Я все думала, когда же ты меня об этом спросишь!