На краю пропасти - [25]

Мисс Коул опустилась на маленький стул викторианской эпохи, украшенный вышитыми крестиком розами, чертополохом и трилистниками. Обивка когда-то была пурпурной, теперь же стала серой. Лепестки цветущей розы еще сохранили бледно-красный оттенок, но от яркого чертополоха и трилистника осталось лишь воспоминание. Мисс Коул положила светло-коричневую сумочку на ковер рядом с собой, разгладила на коленях юбку своего лучшего платья из довольно яркого искусственного шелка и разразилась почтительной речью:

— Я надеюсь, вам не стало хуже, миссис Джернингхэм. Я-то, конечно, так рада, так рада видеть вас на ногах! Я и сама не любительница лежать в постели. Наверняка вы просто в шоке от того, как ваша машина разлетелась на кусочки, а вы только чудом не поранились! Тут есть от чего быть в шоке, и никто не знает, когда он пройдет. Сестра моей невестки как-то раз в декабре испугалась бродяги, а через полгода после этого, день в день, ей пришлось вырвать два отличных задних зуба. И не знаю, права ли она была, но она объяснила это тогдашним шоком, ведь у всей ее семьи всегда были отличные зубы. Она мне сказала: «Отчего же еще у меня могли заболеть зубы, если не из-за шока?» Но мы все, конечно, должны надеяться, что у вас не будет таких последствий.

Лайл улыбнулась ей.

— О, я уверена, со мной такого не случится.

— Никто не может быть в этом уверен, — живо возразила мисс Коул. — А шок у вас точно был. Говорят, рулевое управление развалилось на куски. Но все хотели бы знать, почему оно развалилось. Само собой ничего не ломается, все так говорят, я, конечно, прошу прощения, что это повторяю. Тут некоторые думают, что Пелл, возможно, знает об этой аварии больше, чем следовало бы.

— Мисс Коул!

Ее блестящую черную шляпку украшали ярко-синие вишни, которые стучали, как градины, каждый раз, когда мисс Коул встряхивала головой.

— Я, конечно, прошу прощения, миссис Джернингхэм, но вы не можете заставить людей замолчать. Тем более что авария случилась прямо здесь, в деревне, а буквально неделю назад Пелл в баре, в «Грин мен», заявлял, что не будет счастья тем, кто пошел против него. Том Крисп слышал это собственными ушами: «Никому я не позволял меня надуть и выйти сухим из воды!» Вот что он сказал, а еще: «Запомните: некоторые скоро получат то, что им причитается, и не имеет значения, какие они теперь важные птицы!» И я, конечно, прошу прощения, что повторяю эти выражения, но по-моему, мистер Джернингхэм должен это знать.

— Я думала, Пелл уехал.

Мисс Коул опять дернула головой.

— Пелл? Только не он! Это такой человек, который будет тут околачиваться как можно дольше и делать пакости, и при этом хвастаться, будто ему раз плюнуть найти работу, хоть сейчас.

Лайл ощутила тревогу и отвращение. Ей захотелось сменить тему разговора, но это оказалось невозможным: мисс Коул пришла сюда с твердым намерением поговорить о Пелле и останавливаться явно не собиралась. Лайл вдруг обнаружила, что практически помимо своей воли задает именно тот вопрос, который ожидала услышать от нее мисс Коул:

— Он нашел работу?

— На аэродроме, — мрачно ответила мисс Коул. — И каждый вечер в «Грин мен» рассказывает, сколько он получает денег и как его там любят.

Она промокнула платком капли пота на лбу и подбородке.

— И если бы дело этим ограничивалось, то, пожалуйста, пусть делает что угодно, это не мое дело. Уж конечно, никто не может обвинить меня в том, что я вмешиваюсь в чужие дела. Но дело обстоит совсем иначе, и от этого так просто не отмахнешься. Сисси — моя племянница и несчастная сирота, у нее нет ни отца, ни матери, чтобы за нее вступиться. Я, конечно, ничего не имею против моего брата Джеймса, но он, кроме своей семьи, ничего не замечает. К тому же у него свое дело и девять детей, а Эллен ни с чем не может толком управиться, так что у него хлопот полон рот. Так что, кроме меня, некому присматривать за Сисси, а сама она не из тех, кто может о себе позаботиться.

— Пелл ей досаждает? — прервала Лайл ее монолог.

— Если бы он ей досаждал, я бы не беспокоилась. Он, верно, ни на минуту не оставляет ее в покое, но дело обернулось так, что и она не хочет, чтобы он оставил в покое.

— Мне очень жаль.

— Ей самой станет себя жаль, когда будет уже слишком поздно, — сказала мисс Коул, снова дернувшись. — И как только она могла, такая честная девушка, как Сисси, после того, как я ее воспитывала! Я и ей скажу: если бы она с самого начала знала, что он женат, она бы на него даже не посмотрела! Но это выяснилось всего две недели назад, как вы знаете. И вот она сидит и плачет и говорит, что ужасно его любит и не знает, как ей быть. Тогда-то я и пришла к мистеру Джернингхэму. Как он был добр к нам! Так посочувствовал бедной девушке, как будто он — ее отец. «Пусть он убирается!» — сказал он, сразу же пошел и все с ним выяснил. А теперь я пришла узнать, не мог бы мистер Джернингхэм выгнать его с аэродрома. Я не хотела беспокоить его, ведь он был так добр и все такое, но я подумала, может, вы могли бы замолвить словечко.

Лайл побледнела.

— Боюсь, нет.

Это было бы бесполезно. Дейл не станет его выгонять, Он скажет, что это не его дело, и будет прав.