На Краю - [12]

К счастью, на любом космодроме существовала специальная служба, для этого и предназначенная. Раз в несколько месяцев на кораблях положено проводить тотальную дезинфекцию. Она длится несколько часов, но после нее корабль выглядит как будто со стапелей. Никто не удивится, если я закажу такую процедуру. В последний раз «Птаха» проходила ее пять месяцев назад именно здесь, на Антраците. Кажется, я упоминал, что любил Антрацит-сити и часто проводил здесь лишний день-другой.

Я вернулся в рубку, взял экран и позвонил по знакомому номеру. Оказалось, что один из доков для дезинфекции свободен, и у них есть платформа, чтобы забрать «Птаху». Узнав, что груз уже на борту, ребята немного удивились, но потом махнули рукой: «А, какая разница. Заодно и коробки чистенькими будут». Я кивнул, не вдаваясь в объяснения, и понаблюдал, как мой звездолет грузят на платформу. Процедура должна была занять часа три, не меньше. Убедившись, что «Птаху» увезли, я вызвал такси и отправился в бар космопорта. Была глубокая ночь, но для космодромных служб времени не существовало, они работали круглосуточно. И бар не был исключением.

Там я и просидел почти до рассвета, потягивая коньяк и смотря новости по местным телеканалам. Новости были трехдневной давности, и никаких сенсаций не содержали. Никто не совершал преступления века, никто не сбегал ни с каторги, ни с рудников. Союз Свободных Планет жил нормальной жизнью, и только серые полицейские крейсеры с характерными хищными носами бороздили Край Галактики из конца в конец, преследуя корабли, имевшие несчастье побывать на Красном Небе в одно время с Бовва, но о них в новостях не сообщали. Я едва не уснул прямо за просмотром этой теле-пасторали и очнулся, когда моя голова коснулась стойки, а стакан опрокинулся и упал на пол. Несколько посетителей обернулись на шум.

— Извините, — пробормотал я, подбирая стакан и протягивая бармену экран, чтобы расплатиться.

Когда я вернулся, «Птаху» как раз снимали с платформы. Я вновь достал экран, чтобы расстаться с кругленькой суммой. Чистильщики пожелали мне удачи и укатили на платформе, а я поднялся в рубку. Все, что я хотел, это спать. Голова раскалывалась, последняя рюмка коньяка не пошла впрок. Но, по крайней мере, страх притупился и не грыз так навязчиво изнутри. Я прошелся по кораблю. Все было в порядке. Можно было лечь в каюте, но теперь она казалась мне чужой. Я аккуратно прикрыл дверь и устроился на раскладной койке в рубке. Уснул я почти мгновенно и спал без сновидений.

6.

Меня разбудил писк визора. Это оказалась не полиция, а Женька.

— Ты как? — спросил он меня.

— Нормально. Пока не арестовали, если ты об этом. Но обязательно арестуют, когда крейсер сюда доберется.

Женька хотел что-то сказать, но я перебил его.

— Я действительно не брал на борт этих людей, Женя, — сказал я. — Но я их видел. Они обращались ко мне, просили забрать оттуда. Я расспрашивал о них в тамошнем порту. Так что за мной обязательно придут.

— Но… ты же можешь все объяснить, правда?

Я с удивлением понял, что Евгений Садовников, старший навигатор торгового звездолета «Стрела», действительно беспокоится за меня. Вот сейчас — я видел — он созрел до того, чтобы предложить мне помощь, и раскаивается, что не сделал это сразу.

— Ты действительно ни в чем не виноват? — повторил он.

— Действительно. И вообще, ты меня разбудил.

— Да? — Женька посмотрел на часы. — День в разгаре.

Я только плечами пожал.

— Ну извини, — Женька некоторое время серьезно смотрел на меня с экрана. — Тогда удачи.

Он отключился, а я пошел пить кофе. Настроение было — хуже некуда. А ведь крейсер может прилететь и завтра. И послезавтра. Если я буду все время думать об этом, то успею сойти с ума, рассудил я, но перестать думать не получалось.

Я сел на диван и, уставившись в потолок, принялся еще раз повторять про себя свою легенду, сам стараясь поверить — все было именно так. Я продумывал каждую мелочь, и история выходила стройная и убедительная.

А потом раздался звук зуммера.

Я вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Не спеша, как и подобает ничего не подозревающему человеку, я включил экран внешнего обзора. Они уже были здесь — пять или шесть полицейских в серой форме союзной полиции.

— Откройте, полиция!

Банально, но так положено, наверное. Я щелкнул тумблером, опуская аппарель, и потянулся за капитанским кителем.

Они не вошли, а ворвались на корабль, как будто всерьез ожидали найти здесь государственных преступников. В касках, брониках, с автоматами наперевес, полицейские рассыпались по маленькой «Птахе», как горох, в мгновение ока проверили трюмы, забитые ящиками с грузом, обшарили жилой отсек и приблизились к рубке. Я вышел в коридор и захлопнул дверь за своей спиной. До предъявления официальных обвинений я имел полное право не пускать никого в святая святых корабля. Будь я ни в чем не замешан, то вел бы себя именно так. Вот я и вел. Ну, пытался, во всяком случае, хотя колени у меня подгибались от ужаса.

— В чем дело? — спросил я.

— Капитан Алексей Артемьев? — спросил старший группы, приближаясь.

— Да.

— Лейтенант Колесников. Вы задержаны до выяснения всех обстоятельств.