На край света - [16]

— Надо было сначала спросить, как ко мне обращаться! — выпаливает Хэлли. — Я же не зову тебя «Сар»!

— Хэлли! — рявкает Бобби.

Сара чуть приподнимает подбородок и треплет Бобби по руке, прося не волноваться.

— Во-первых, даже если бы ты так называла меня, я бы не возражала, — гораздо сдержаннее, но прекрасно владея собой, отвечает она. — Во-вторых…

Хэлли перебивает ее беспардонным смешком. Клянусь, создается впечатление, что она воспитывалась вообще не в нашей семье. Бобби, хоть и долгое время вел разгульную жизнь, никогда бы не позволил себе ничего подобного.

— Как же, не обиделась бы! — восклицает Хэлли. — Люди искусства крайне чувствительны! — Она смотрит на Сару почти с ненавистью. — Тем более те из них, которые склонны… — Она на мгновение умолкает, очевидно все же понимая, что ведет себя крайне грубо, но договаривает: — Которые склонны часто влюбляться и вечно нуждаются в острых ощущениях!

Бобби вскидывает руку, вознамерившись прямо здесь залепить потерявшей всякий стыд сестренке пощечину, но его удерживает отец, лицо которого искажено ужасом из-за поведения не то сына, не то дочери. Мама прижимает руки к щекам. Мелани, все это время наблюдавшая семейную сцену со стороны и не желавшая вмешиваться, обнимает меня, а Остин смотрит по очереди на каждого из нас, по-видимому прикидывая, может ли он чем-нибудь помочь.

В зале шумно и людно. Соседняя компания, кивая на нас, оживленно переговаривается. Остальные пока ничего не замечают. Я со стыда и от отчаяния готова провалиться сквозь землю. Лицо Сары, освещенное лимонным сиянием ближайшей лампы, торжественно-спокойно и лишь самую малость печально.

Не знаю, чем бы все закончилось. Может, папа и Бобби затеяли бы драку. Или маме по-настоящему сделалось бы плохо. Или Хэлли, одумавшись, расплакалась бы. Или же, если бы не справилась с приступом гадких чувств и возгорелась бы желанием доказать брату, что она его не боится, бросила бы Саре в лицо еще какую-нибудь гадость, а та не сдержалась бы и ответила…

Слава богу, ничего подобного не происходит. Потому что в следующую секунду внимание всех переключает на себя бодрый звучный голос:

— Добрый вечер! Вы что, репетируете какую-то сценку?

Я узнаю его еще до того, как поворачиваю голову. Потому что, хоть теперь он стал по-мужски низким, его своеобразный тембр остался почти таким же, как в детстве.

Мама медленно опускает руки, папа отходит от Бобби, дергает головой и вздыхает, Хэлли скрещивает руки на груди и становится ко всем нам вполоборота. Одна Сара стоит такая же благородно спокойная и лишь самую чуточку грустная.

— Даррен! — Мама подходит к нему и обнимает. — Нет, это не сценка, — говорит она жалобным тоном. — То есть сценка, но мы вовсе не репетируем. Спасибо тебе.

Даррен изумленно усмехается.

— За что?

С маминых губ слетает вздох.

— За то, что так вовремя подошел.

Даррен смотрит на каждого из нас и останавливает взгляд на мне. Его глаза, кажется, веселеют. Я протягиваю ему руку.

— Привет!

Он с чувством пожимает ее, будто мы родственники и безумно рады новой встрече.

— Привет! Как давно мы не виделись!

— Несколько лет, — киваю я.

Даррен смотрит мне в глаза, но видит, как мне кажется, меня всю. И мои обнаженные плечи и руки, и обтянутые тканью бедра, и даже спину, хоть это и невозможно. Я еще не вполне отошла от потрясения, которое испытала, когда Хэлли чуть не получила от Бобби оплеуху, но в состоянии заметить, что выглядит мой друг детства, несмотря на некоторую грусть во взгляде, даже лучше, чем когда мы встречались в последний раз. Тогда он был двадцатичетырехлетним молодым человеком, теперь же стал настоящим мужчиной.

— Даррен. — Бобби делает шаг вперед, и они с Дарреном обмениваются рукопожатиями. — Ты теперь что, снова поселился в Лондоне?

Бобби старается казаться спокойным, но внутри у него еще явно бушует буря. Мне настолько хочется обнять его и утешить, что чешутся руки.

— В Лондоне я, надеюсь, пробуду недолго, — отвечает Даррен улыбаясь, но определенно угадывая настроение Бобби и выражая ему взглядом сочувствие. — А ты, говорят, женился?

Бобби обнимает Сару и легонько подталкивает ее вперед.

— Да, познакомься, — с гордостью и примесью горечи говорит он. — Вот моя жена. Сара.

Я слышу в его голосе столько любви, нежности и готовности защищать честь этой женщины хоть перед целым миром, что мне хочется плакать. Сара все с той же каплей грусти, которую она даже не пытается замаскировать, на удивление естественно улыбается Даррену и пожимает его руку. По-моему, Бобби и правда с ней повезло, мелькает в моей голове неожиданная мысль.

— Приятно познакомиться, — говорит Сара. — Бобби о вас рассказывал.

— Если найдешь время, приезжай в гости, — говорит Бобби. — Можешь взять с собой подружку. — Он кивает на меня.

Я, если честно, немного смущаюсь, но, по-моему, искусно скрываю свою неловкость. Даррен же держится так, будто о нашей детской взаимной влюбленности совершенно не помнит. Или будто с высоты теперешнего возраста смотрит на нее, как на давно утратившие привлекательность и кажущиеся смешными поломанные старые игрушки.

И хорошо. В противном случае мои щеки то и дело заливались бы краской глупого стыда.