На килограмм души - [18]

Они никогда не поют хором.

Они никогда не поют по ночам.

Я знал это и моментально кинулся к Максу. Я в то время находился неподалеку от нашего лаза, а вот Макс – почти на самой середине озера. Но как бы быстро я не двигался, моя скорость была ничтожно малой по сравнению с сумасшедшим темпом мигом оказавшихся в воде борлов.

Несмотря на внешнее сходство с земными гориллами, туземцы были амфибиями. Не знаю, сумели бы они потягаться в скорости с подводными лодками, но Кирилл Ковальски явно не был им конкурентом в подводном плавании. Я не преодолел и пяти метров, как Макса облепила куча мускулистых лоснящихся тел. Меня они пока не замечали.

Барлог не имел луны, однако, я мысленно все же повыл на нее хорошенько, прежде чем кинуться в эту кучу.

* * *

Гидравлический подъемник спустился с одним единственным борлом. Обычный для этой расы серый окрас у данного индивидуума приобрел голубоватый оттенок, что указывало на преклонный возраст.

Борл был всего сантиметров на пять выше меня, и почти наверняка я смог бы с ним вправиться. Но… что дальше? Подъемник управлялся сверху, а даже сумей я подняться по одной из штанг – сколько охранников ждут меня там? Напрасные жертвы мне не к чему. Быть может завтра, когда нас поведут на казнь, я предприму безумную попытку. Пока об этом не хочется думать.

– Я пришел говорить про ваша казнь завтра, пришельцы, – на ужасной лингве проскрипел борл.

– Очень мило с твоей стороны, – тоном радушного хозяина сказал я. – Нам как раз не хватало приятной беседы на сон грядущий.

Теперь, по-моему, заскрипели мозги тюремщика. Секунд через десять он спросил:

– Это твоя шутка? Или ваша раса имеет обычай радостно принимать смерть?

– Когда как, – уклончиво ответил я. – Ладно, выкладывай, что ты там хотел сказать.

Тюремщик собрался с мыслями.

– Народ Борлага отличается от другие народы своя гуманность, – торжественно заявил он.

– Нам дадут выкурить сигару перед казнью?

И снова продолжительный скрип мозгов… Макс приподнялся на локте и лениво бросил:

– Кир, завязывай. Так этот придурок подвиснет окончательно и будет торчать здесь всю ночь. Пусть говорит, что надо, и сваливает.

Я вынужден был признать, что в его словах есть рациональное зерно.

– Говори, дружище! – я широко улыбнулся борлу. – Я больше не буду тебя перебивать.

– Народ Борлага отличается от другие народы своя гуманность. – Похоже, борл испытывал известные трудности со свободным пересказом текста. – Мы не используем варварские, жестокие казни. Мы пошли далеко…

И я, и Макс вытаращились на тюремщика. Не знаю, что он имел в виду своей последней фразой, но я готов был под ней подписаться. Но, к сожаленью, он исправился.

– Мы пошли дальше. Мы предоставляем приговоренные сами выбрать своя смерть. Это давний обычай для наш народ, – закончил борл прямо-таки с пафосом.

Мы с Максом переглянулись.

– Макс, – сказал я с дрожью в голосе. – Неужели нас бросят в терновый куст?

– Да, это моя любимая смерть, – покивал Макс. – Хотя и смерть от старости тоже ничего.

Возможно, мы бы еще немного покуражились, поднимая себе настроение, но мерзкий борл все испортил.

– Прекращение ваша жизнедеятельность должна состояться не позднее завтрашний закат. В случаи, допускающие сомнения, эксперты будут свидетельствовать смерть.

О случаях, не допускающих сомнений, думать не хотелось совершенно.

– У тебя все, тюремщик? – довольно грубо спросил Макс.

– Есть некоторые ограничения. Ваша смерть должна иметь место в непосредственная близость от эта камера, она не может нести опасность кому-либо из народ Борлага. Вот полный список ограничений. – Борл протянул нам прятавшуюся до этого момента в огромной ладони маленькую черную пластинку с желтым текстом. На лингве, надеюсь. – Выбор вы должны сделать прямо текущий момент.

Я проявил, мягко говоря, весьма умеренный энтузиазм, однако Макс буквально вырвал список ограничений из рук борла и впился в текст глазами. Не понимаю я его. Когда спустя несколько секунд Макс зашелся в истерическом смехе, я окончательно удостоверился, что мой бедный друг тронулся умом. Что ж, возможно, оно и к лучшему…

– Мы выбрали свою смерть, тюремщик! – громко и радостно заявил он, отсмеявшись.

– Эй, полегче, дружище! – испуганно вскричал я. Мало ли, что за способ казни пришел в голову сумасшедшему. – Надо узнать и мое мнение.

– Заткнись, Кир, – шепотом, но холодно и жестко сказал Макс. – И, кстати, дежурства на камбузе делим поровну.

– Какие дежурства?! – Я схватился за голову.

– Заткнись, – еще раз, уже спокойней повторил Макс. Затем повернулся к борлу. – Я правильно понял, что, если вы отказываетесь от своего права казнить нас, мы становимся свободными в ту же минуту?

– Да. – Борл важно приподнял обе руки, что соответствовало кивку головой у всякого нормального разумного существа. – Такой случай даже двукратно зафиксирован в наша история. Первый раз, когда осужденный выбрал смерть от руки Старший смотритель Священного Озера Кау, было решение подарить преступник жизнь, ибо…

– Остановись, – мягко попросил Макс. – Исторические прецеденты меня не интересуют. Ты готов выслушать, как мы хотим умереть?

– Готов.