На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка. 1914–1917 - [183]

– Товарищи, это безобразие, это оскорбление моей жены, меня и целой нашей корпорации.

– Дудки, брат, – ответил обнаглевший поклонник примадонны. – Пой песенку, кому хочешь, а не нам. Какой мужик станет возить свою бабу по лагерям и показывать всем ее голые части? Коли шлюхой обзавелся, то поделись с нами по-товарищески.

Дальше все было покрыто непрерывным смехом толпы. Толстяк впал в настоящую истерику.

– Свинство, хамство, разбой, где ваши офицеры! – кричал он и побежал в сторону офицерских палаток 1-го батальона.

Я не был при разговоре толстяка с капитаном Хабаевым, но после об этом мне присутствующие там рассказали. Хабаев, выслушав толстяка, выразил сожаление, что он до сего момента не имел чести его знать, а затем порекомендовал ему обратиться с жалобой по всем инстанциям существующих комитетов, выразив при этом надежду, что бестактный поступок солдата, наверное, будет осужден каким-нибудь товарищеским внушением. Ночью театр без дальнейших инцидентов снялся и ушел в направлении Эрзинджана.

* * *

В одной из ближайших к нашему бивуаку деревень я познакомился с армянским священником. Он был местным жителем, но прекрасно говорил по-русски. Он в России получил университетское образование и, кроме того, в Эчмиандзине окончил армянскую духовную академию, где и был пострижен в духовенство. Эчмиандзин – это своего рода армяно-грегорианский Ватикан,[269] в котором находится резиденция их патриарха, называемого Католикосом. Священник оказался не только интересным собеседником, но человеком с большими познаниями по истории, в особенности народов, населяющих малоазиатский полуостров.

– Я живу духом старины, я думаю мыслями предков, – говорил он мне. – Я знаю историю этих краев, первую колыбель христианства, где первыми воспринявшими эту религию были армяне.[270] Наша история была бурна, буйна, но из наших рук никогда не выпадал крест Господень. Какие народы здесь не проходили! Здесь были и греки, и персы, и монголы, и турки. Всем мы были на пути. И никакие волны человеческого нашествия нас не могли смыть с лица любимой нами земли. Политически мы давно уничтожены, но как нация, как дух мы оставались всегда до последних времен. Не тайна для нас, что Россия заболела. Не сегодня-завтра ваши полки уйдут отсюда, а с тем рухнут и наши надежды. Опять нас зальет волна крови, опять над нами нависнет страшный удар мести за любовь и за преданность к вам. Но в отчаяние мы не впадем. Мы привыкли страдать и надеяться, а в предстоящих тяжелых испытаниях нам поможет наша святая вера.

Я слушал со вниманием священника, который оказался до фанатизма поклонником как своей нации, так и своей религии. Дальнейшие его рассказы про былые времена его народа дышали любовью к прошлому.

– Вы можете воспроизвести целый эпос, – сказал я ему однажды.

– Да у нас и лирики много найдется, а драмы еще больше. В нашем народе предания старины свято хранятся и, наподобие ваших былин, передаются из рода в род. Народ сумел изобразить своих героев и их дела в прекрасных поэтических формах. Мы, как древний народ, очень богаты историей, но для полного ее изучения, в особенности древнейших ее периодов, необходима серьезная и неустанная работа. С другой же стороны, нигде в этой области работа так не интересна, как именно здесь, в древней Армении. Вы ни у кого не найдете столько памятников старины, как у нас. Их надо уметь искать. Надо найти ценность в том, что подчас вам кажется и незаметным, и дешевым. Пример вам хотя бы эта маленькая церковь (наш разговор происходил на площади у церкви). По внешности она ничего особенного не представляет; старое маленькое каменное здание и больше ничего. На самом деле она является историческим памятником еще с начала четвертого столетия по Рождеству Христову. Разноплеменные наши враги ее несколько раз подвергали ограблению и уничтожению. Бывали случаи, что ее разваливали дотла, но потом она заботой верующих вновь созидалась. И вот видите, врата адовы не одолели ее. Весьма интересны многие письменные документы, хранившиеся в ней до начала войны. Сейчас они увезены далеко и будут возвращены назад по мере надежности общего положения. По ним вы можете познакомиться за несколько столетий назад с жизнью, с бытом и вообще с историей ближайших к ней сел. Знакомство с этими документами не раз доказывало их практическую пользу даже и для настоящих времен.

Кажется, года за два до начала теперешней войны два соседних и ближайших к церкви села имели между собою тяжбу из-за воды, тянувшуюся в продолжение сотни лет. Одно из них занималось медоварением и мукомольем, а другое виноградарством. Вода как для одного села, так и для другого имела первенствующее значение, а между тем их обслуживал один лишь горный поток. Этот острый вопрос еще с прошлых времен старались разрешить так, чтобы оба села могли бы пользоваться водой поочередно. Но дело в том, что из этой очереди возникали частые ссоры, драки, кончавшиеся иногда убийствами. Турецкая администрация на тяжбы обоих сел ни к какому определенному решению не приходила, и этот спорный, кровавый вопрос оставался всегда открытым. Между тем в народе ходила легенда, что когда-то давно одна из тяжб этих сел попала в руки султана. Султан мудро разрешил этот спор, указав точно, когда и в какое время могло каждое село отводить к себе воду. Когда жители соблюдали этот султанский закон, то между ними по поводу пользования водой не происходило никаких недоразумений. Но проходили десятки лет, а за ними столетия, и люди стали забывать заветы мудрого султана, а вслед за этим между ними опять на той же почве возникла вражда. Но вот настоятель церкви, изучая церковные документы, обнаружил, что в одном из них действительно указывалось с определенной точностью на то, что одна из тяжб дошла до Константинополя и что оттуда последовала резолюция султана с указанием в ней порядка пользования жителями водой, но ее среди документов не оказалось.