На изломе - [5]

– Раз мы с тобой такие старые знакомые, Лена, можешь называть меня Сашей. Не забудешь, потому что так и твоего начальника зовут.

– Я, наверное, не смогу вас просто по имени называть… Можно с отчеством? – Ее смущению не было предела.

Иванов хмыкнул. Определенно, человечек, сидящий напротив, ему уже начинал нравиться. Не ответив на ее вопрос, Иванов со словами: «Подожди секундочку» отправился в свой номер, где спал «правак» и видел, наверное, десятый сон.

– Держи, это тебе, – сказал Иванов, вернувшись на кухню, и протянул большую плитку шоколада. – И давай, наверное, перейдем на «ты».

– Давайте, – опустив глаза, тихо согласилась Лена. – Спасибо… за шоколад.

– Ну что, я таким старым выгляжу? Что тебя смущает? – спросил Иванов, весело подмигнув.

Девушка засмущалась еще больше:

– Нет. Просто сегодня, когда вы ушли, Александр Павлович про вас рассказывал.

– Много плохого?.. Что Саня Иванов – бабник, картежник и пьяница… – Иванов напустил на себя грозный вид.

– Нет-нет, – запротестовала Лена, открыто взглянув Иванову в глаза, – наоборот! Он рассказал, что вы воевали, что у вас много орденов. Вы столько в жизни повидали, Александр! А я нигде не была. Я ведь местная. Родители тут недалеко в деревне живут. Вся жизнь: школа, техникум, в армии и года нет… Вся деревня мне завидует, все говорят: повезло! Мне уже девятнадцать, а я еще ничего не видела. Я вам искренне завидую, Александр… Николаевич…

Лена замолчала. Иванов смотрел на нее и думал, что человек не всегда должен иметь яркую внешность, чтобы быть по-настоящему интересным. Теперь перед ним сидела совсем другая девушка – умная и добрая. А главное – заботливая. Ему льстило, что она назвала его просто по имени, когда так незатейливо рассказывала о себе. И вдруг Иванов почувствовал, что ему просто необходимо выговориться самому. Он рассказал про то, как не попал в истребительное училище, про то, как женился и не смог стать хорошим мужем и отцом, про полеты в афганских горах, про Чечню, потерю друзей, свое постоянное одиночество. Говорил он долго, а она слушала и не перебивала.

И среди ночи, на кухне старого общежития в затерянном на карте России военном городке Иванов ощутил, что ему стало легче, и что Лена – совсем не подросток, а молодая женщина, и что у этой женщины красивые и умные глаза…

Когда резкой металлической трелью ударил в уши звон будильника, Лена проворно поднялась, потянулась через просыпающегося Иванова и остановила поток этого ужасного противного звука. Без одежды Лена действительно напоминала подростка, только была по-женски ровненькой.

Заметив, что Иванов не спит, Лена улыбнулась ему:

– Доброе утро!

– Доброе утро! – улыбнулся он в ответ и вздохнул, потягиваясь: – Может быть, мы сегодня не улетим? Что скажешь, фея погоды?

– А если улетите, ты меня сразу забудешь? – тихо спросила Лена, не отрывая взгляда от его глаз.

Что он мог пообещать этой девочке? Врать не хотелось.

– Мне с тобой очень хорошо, девочка. Остальное сейчас не важно.

Лена присела на краешек кровати, прикрыв руками небольшую девичью грудь, и, глядя по-детски чистыми глазами, грустно улыбнулась:

– Мне с тобой тоже очень хорошо, Саша.

Они стали целоваться…

Невыспавшийся, но с радостью в душе и с ощущением легкости в теле, Иванов появился утром перед своими экипажами. В отличие от своего командира, подчиненные особым весельем не отличались.

На вертолетной стоянке Иванов построил экипажи.

– Что, орлы, вас родители не учили, что много водки клевать – вредно? – вместо приветствия рассмеялся Иванов. – Вот смотрю я на вас и понимаю: как все-таки необходима телепередача «Здоровье»! Прям, тут ее клиенты.

Подчиненные понуро исподлобья смотрели на своего командира. Его юмор был сегодня тяжел. Один Ващенка незло усмехнулся и пропел высоким фальцетом:

– Если выпил хорошо – значит, утром плохо. Если утром хорошо – значит, выпил плохо!

На его реплику появилась реакция:

– Да пошел ты, Шуберт хренов!..

Дав команду готовить технику к вылету, Иванов отправился к метеорологам. Поднявшись на этаж, он сразу прошел в кабинет Кислова:

– Здорово, Саня!

Сидящий на своем рабочем месте Кислов отозвался болезненно:

– Привет! Голова раскалывается.

Хмурясь, Кислов пожал протянутую через стол руку.

– Что, лишнего вчера себе позволил? – участливо поинтересовался Иванов.

– Да, чувствую, что норму превысил. А ты как?

Иванов пожал плечами:

– Я в норме.

– Везет…

Кислов сделал паузу, глядя на Иванова долгим взглядом:

– Я не помню, как ты ушел. Представляешь, просыпаюсь в три часа ночи на диване… Никого… Стол не убран. Пошел к своей под бочок… Еще успели поругаться. До утра глаз не сомкнул.

Иванов ответил, спокойно выдержав взгляд товарища:

– Ну, ты извини, если что… Ты как заснул, я сразу и собрался.

Кислов махнул рукой, отводя взгляд:

– Да ты-то тут при чем! Моей опять шлея под мантию попала. У нее бывает…

В этот момент из аппаратной в комнату зашла Лена, одетая в ладненько сидящую военную форму с погонами рядового. Увидев Иванова, она вспыхнула и опустила глаза.

Кислов, не посмотрев в ее сторону, мрачно распорядился:

– Свежую карту принеси…

Девушка, кивнув Иванову, скрылась в аппаратной.