На исходе дня. История ночи - [35]

знаменитый городской арсенал с его кораблестроительными верфями формировал отряды охраны из собственных рабочих. Верфи регулярно патрулировались самыми крупными подразделениями под названием «ночные стражи» (guardiani di notte). Не столь распространенной практикой было использование мастифов, которых каждый вечер спускали с привязи внутри городских стен Сен-Мало, гарнизонного города на северном берегу Франции, где хранилось большое количество материалов для строительства и ремонта деревянных парусных судов. Этот обычай уходит своими корнями в XIII век. Еще тогда доминиканский монах Альберт Великий отмечал, что собаки «патрулируют хорошо и надежно». «Когда на город спускаются сумерки, — сообщал очевидец в начале XVII века, — колокол предупреждает, что всем пора возвращаться внутрь городских стен. Потом ворота запираются, и 8 или 10 пар голодных мастифов выпускаются, чтобы рыскать по улицам всю ночь напролет и охранять шкиперское имущество и тому подобное. Бывает, пьяный останется лежать на улице на свою беду, и тогда его находят утром растерзанным, как Иезавель в Израиле»³⁸.

Несмотря на подобные аномалии, ночной патруль стал привычной приметой городского пейзажа. Разница наблюдалась в количестве дозорных, их внешнем виде и стоимости содержания патруля, но основные обязанности практически везде были одинаковые. Как правило, часовые обходили территорию пешком — по одному или парами — в границах района или прихода, хотя некоторые, как, например, ночные дозорные в Париже, передвигались верхом. Патрулирование городов велось круглогодично и большую часть ночи. «Такова практика во всех странах, — писал один автор в 1719 году, — если в городе имеется достойное управление». Что касается Англии, то каждый отряд дозорных подчинялся констеблю, который находился в специальном караульном помещении. В Лондоне патрульное дело было организовано таким образом уже в 1640-х годах. В каждой караулке полагалось иметь очаг, у которого грелись стражники до и после выхода в дозор³⁹. В основном дозорные были легко вооружены: у них имелись лишь фонарь и дубина или алебарда, представлявшая собой секиру на древке. В Норвегии и Дании стражники носили булаву с шипами под названием «утренняя звезда» (Morgenstern). В Стокгольме предпочитали дубинку с несколькими «клешнями», которыми цепляли хулиганов за ногу или шею. Наряду с трещотками для подачи сигнала тревоги, члены амстердамского «трещоточного» ночного дозора имели при себе также пику или алебарду. Только в американских городах, пограничных с индейскими территориями, до XVIII века было распространено огнестрельное оружие. В только что сформированном поселении Нью-Хейвен дозорным следовало рапортовать «в течение часа после захода солнца о боеготовности отряда и заряженном оружии»⁴⁰.

Дозорные посты в городах доиндустриальной эпохи размещались и на колокольнях, дабы стражники могли затрубить в рог или позвонить в колокол при появлении первых признаков тревоги. В случае пожара следовало вывесить фонарь на ту сторону, с которой был замечен огонь. К XVI веку вдали от Британских островов и Средиземного моря на территории от Бергена до Гданьска обычной мерой предосторожности служили высотные дозорные посты, призванные помогать наземной страже. Как правило, выбиралась самая высокая башня с наилучшим обзором. В Амстердаме дозорных помещали даже не на одну, а на четыре башни. На вершину башни Сен-Бертен во французском городе Сент-Омер вело более трехсот ступеней. Но бывало и иначе: силуэт американских городов, как правило, не пересекал горизонта, поэтому поселенцы Новой Англии устраивали наблюдательные пункты на крышах молитвенных домов. Власти Нью-Хейвена приказывали дозорным обозревать город несколько раз за ночь на случай пожара или нападения индейцев. Дозорным приходилось тяжело не только из-за однообразия службы, но и из-за холода и сильного ветра. Датчане, к примеру, держали при себе бутылки с выпивкой. А дозорные с нюрнбергских башен привыкли трубить в рог, чтобы отогнать сон⁴¹.

Пешие стражники, наряду со сведениями о состоянии погоды, выкрикивали и время. Это делалось каждый час дежурства. В церковные колокола звонили дважды — с наступлением комендантского часа и с рассветом. Свои сведения дозорные сопровождали громогласным распеванием рифмованных припевок. Некоторые носили шутливый характер. Вот, например, английская песенка:

Мужчины и дети, жены и девы,

Пора, чтоб исправить вы жизнь захотели.

Замки запирайте и спите всю ночь,

А мы непорочным могли бы помочь.

Такие песенки часто содержали практические предложения. Традиционным советом было: «Следи за замком, очагом и свечой». Иногда, как, например, в Марселе, выкрикивали успокаивающе: «Спите спокойно, я в дозоре». В некоторых был силен религиозный дух — сообщения о времени перемежались призывами к молитве. «Поднимись, добрый христианин, и встань на колени», — произносили нараспев в Словакии. А дозорные Северной Англии молили:

Хо, дозор, хо!

Двенадцать часов!

Боже, храни наш дом

От огня и меча,

От всяких врагов.

Двенадцать часов!⁴²

Крики дозорных, звучавшие периодически в течение всей ночи, порождают закономерный вопрос. К кому они обращены? Кто их слушал в столь поздний час? Возможно, они были призваны свидетельствовать, что дозорные бодрствуют, что они не пристроились вздремнуть в каком-нибудь переулке, в чем их иногда обвиняли. Но для этого вполне хватило бы рожка или колокольчика. В Лейпциге дозорные трубили в рог, чтобы сообщить, который час, и к тому же зачитывали наизусть благочестивые наставления. Кажется вполне очевидным, что там, как и в других странах, целью муниципальных властей, несмотря на поздний час, было общение с жителями, — отсюда и нравоучительное содержание стихов, предназначенных для тех, кто их слышит. Указ, принятый в датском портовом городе Хельсингёре, гласил, что жители должны знать, «как проходит ночь»