На исходе дня. История ночи - [135]
Между тем первые владельцы мануфакур, вкладывавшие значительные капиталы в мельницы и машины, повышали производительность путем манипуляций с временем. В1790 году очевидец писал, что в Мидленде хлопкопрядильные фабрики сэра Ричарда Аркрайта «вообще не прекращают работу». «Когда они освещены темной ночью, — удивлялся он, — они выглядят особенно восхитительными». К тому же увеличивалось количество железных литых фонарей, от которых по всему небу расходились вспышки света и дым. Посетитель известного места Коулбрукдейл в Шропшире говорил: «В темноте вырывались наружу огни из печей»>8. По мере того как товары заполняли внутренние рынки, а фермеры привозили в города скот и продукты питания, вечерние часы завоевывала и торговля. В середине XVIII века повозки и экипажи, почтальоны-наездники и почтовые кареты сновали по сельской местности. В 1773 году, лежа ночью в гостинице города Ситтингбурна в Кенте, Джеймс Эссекс жаловался: «Мне всю ночь не давали спать фаэтоны и экипажи, которые постоянно ездили туда-сюда»>9.
Нет надобности говорить, что торговля, наряду с беспорядочным движением транспорта и развитием военных технологий, наносила вред городским стенам. Изначально задуманные для того, чтобы противостоять врагу, эти грандиозные укрепления мешали торговле особенно ночью, когда закрывались ворота. К концу XVIII века в большинстве крупных и малых городов по всей Европе стены были либо заброшены, либо разрушены. Современник рассказывал в 1715 году о крепостных валах Бордо: «Эта реликвия прошлого, захваченная расширившимися предместьями и препятствующая развитию порта, приговорена к уничтожению в равной степени как экономической необходимостью и ростом города, так и успехами в военном искусстве». Там, где стены все еще оставались, они часто служили не только для прогулок, но и для передвижения пешеходов и экипажей. В Париже, где внешняя стена в XVIII столетии сохранилась более чем наполовину, на крепостных валах можно было увидеть кареты>10.
Не меньшее значение для перемен в ночной жизни имело праздное расточительство городских семей. Светские собрания, приемы, сады наслаждений, маскарады, игры, театры теперь больше, чем когда-либо, поглощали вечерние часы бомонда. «Светское время» затягивалось допоздна. В Лондоне критик в 1779 году писал: «Ночные увеселения, которые обычно начинались в шесть часов вечера, теперь начинаются в восемь или девять». Йорк и Бат прославились своими собраниями среди многочисленных подражающих им провинциальных городов, от Скарборо до Танбридж-Уэльса. Повсюду в Европе модные развлечения, кстати сказать, являлись показателем растущего богатства. В Неаполе они заканчивались не раньше пяти часов утра. Немецкий журнал в 1786 году объявил: «Вечерние и ночные удовольствия… определяют лицо каждого крупного города, где роскошь и разнообразие развлечений постоянно увеличиваются». Даже на острове Мэн, в городе Дугласе, часто устраивались вечеринки и собрания. И в Америке, которая в XVIII веке переживала свой собственный расцвет, житель Юга похвалялся: «У нас постоянные ассамблеи и много других развлечений»>11.
Зажиточные буржуазные семьи стремились превзойти аристократов, сделавших свои собрания неотъемлемой частью жизни. Недавно обретенное богатство и мечты о знатности меняли устоявшиеся привычки и традиционный выбор мест отдыха. Лондонская газета в 1733 году отмечала: «Торговцы, вместо того чтобы развлекаться по вечерам, как это делаем мы — за трубкой и чашкой кофе, — бегут в драму, оперу или игорный дом». По рассказам очевидцев, годом позже «люди всех рангов» хлынули в театры Дублина, а в Венеции один из посетителей в 1739 году заметил, что маскарады стали «излюбленным удовольствием как вельмож, так и третьего сословия». Действительно, если судить по жалобам людей из высшего общества, росло число выскочек, получивших доступ к аристократическим развлечениям. Поскольку многие из них — театры, парки, различного рода собрания — носили коммерческий характер, этот доступ было сложно ограничить. Театральная публика в Лондоне состояла в основном из представителей среднего класса. Не получавшие приглашений на частные приемы буржуазные семьи во Франкфурте-на-Майне устраивали «подобные сборища среди своих». Необычайно популярными в Англии и колониальной Америке были также клубы. Поставленные на службу удовлетворения разнообразных интересов и занятий, они создавали для своих членов неофициальную обстановку товарищества и застолья, ибо многие клубы заранее арендовали таверны и кафе. Самым известным клубом стало «Лунное общество» Бирмингема, среди основателей которого были Эразм Дарвин, Джеймс Ватт и Джозайя Веджвуд. Посвятив себя научному прогрессу, общество получило это ироничное название благодаря тому, что его собрания устраивались в часы, когда луна была полной, а передвижение наиболее безопасным>12.
Поскольку целая банда похотливых преступников орудовала и на улице, и вне улицы, всем пивным, в которых они угощались, было вменено в обязанность их не впускать; все заметили, что бордели, публичные дома и ночлежки закрыты и хорошо охраняются, улицы и темные закоулки тщательно вычищены и хорошо освещены, и все нарушители арестованы и наказаны, как предписывает закон… возможно, порок в городе будет истреблен.
