На холмах горячих - [38]

— Что случилось?—спросил Чайковский у проходящего мимо господина с озабоченным лицом.

— Черкесы украли графиню Орловскую,— ответил тот.

— Как украли?

— Поехала в Кисловодск, по дороге напали абреки.

Петр Петрович был знаком с этой молодой, непоседливой красавицей, приехавшей на Воды из Воронежа не для лечения, а как она объяснила, «убедиться в оча* ровании Кавказа». В сопровождении кучера и повара, исполнявших роль телохранителей, она поднималась верхом и на вершину Машука и к Бештау, пыталась пробиться даже к Железным Водам, беспечно пренебрегая опасностью, о которой ее предупреждали...

В гарнизонном штабе майор Попов допрашивал высокого, широкоплечего повара графини, который чудом спасся от плена и прискакал в крепость на взмыленной лошади.

— Послушайте, любезный Петр Петрович, что докладывает сей муж,— весело сказал комендант пришедшему Чайковскому.

Бледный, вконец растерявшийся повар взволнованно повторил то, что он уже неоднократно рассказывал... Вздумалось графине искупаться в нарзане, собралась и поехала рано утром: сама со служанками в карете, а сзади на повозке он, повар, с вещами. Между Ессенту-

101

ками и Кисловодском на карету напали три абрека, окружили, велели кучеру править в сторону гор. Он же, повар, тащился поодаль, остановился в лощинке, хотел напоить лошадей. Увидев разбой, повернул обратно и— к Ессентукской станице. Один абрек кинулся за ним вдогонку, но почему-то вернулся. Прискакал телохранитель на Ессентукский редут к постовому начальнику: так и так, а казачий урядник зубы скалит, не могу-де без команды коменданта крепости послать наряд на выручку графини. И этот господин комендант только допрос снимает, а погоню не высылает... Последние слова повар добавил, с надеждой глядя на Чайковского.

— Почему выпустили в Кисловодск графиню без конвоя?

Иван Никифорович сразу стал серьезным:

— Графиня уехала самовольно, не предупредив никого. Вот и поплатилась за неосторожность.

— Пошлите команду на поиски графини.

— Ищи в поле ветра! Они давно уволокли ее в отдаленный аул и так спрятали, что и следа не найдешь. Кроме того, если украдено частное лицо, погоню снаряжать разрешается только по дозволению командующего Линией, дабы не раздражать лишний раз горцев.

— Пока придет разрешение, графине грозит опасность,— озабоченно сказал Чайковский.

— Какая опасность? Насиловать ее не станут, издеваться — тоже. Конечно, вещицы, золото снимут и разделят между собой. Поместят вместе со служанками в старую саклю, кормить будут, охрану поставят. Для них она — добыча слишом ценная, выкуп за нее большой получат. Письмо муженьку в Воронеж уже везет небось какой-нибудь мирный горец. Через месяц и граф прибудет, выкупит,— уверял Попов посмеиваясь. И вдруг озабоченно проговорил:—А вообще дело дрянь! Придется писать рапорт начальству. Будет мне выволочка, а приказа о поиске ждать нечего.— Комендант раздраженно поморщился:— Не пойму я политики нашего начальства. Ведь ежели не пресекать, не наказывать абреков, то далеко дело зайти может.

— Пресекать абречество надобно не погонями, а надежной охраной дороги. На день дозорные посты между крепостями и редутами выставлять, на ночь — секреты. Больше посадить в станицы казаков, не по одной сотне, как сейчас, а по две-три. Вообще расширить охранную полосу на Подкумке, на правом и левом плато долины создать несколько поселений,— сказал Чайковский, вспомнив ермоловские слова —Причем больше не военных, а гражданских, занятых мирным трудом.

— Да, пожалуй, все идет к этому. Слышал я, что начальство решило учредить у нас, на Подкумке, кордонную линию со штаб-квартирой в Кисловодске. Говорят, уже назначили и коменданта — генерала. Облегчение нам будет. Гора с плеч свалится...

Спустя недели две у канцелярии Строительной комиссии остановилась карета, сопровождаемая казачьим конвоем, из нее вышел полный пожилой генерал, оглядел зарождающийся поселок, кисло поморщился и, не торопясь, поднялся на крыльцо.

— Вы тут командуете?—спросил он у Чайковского.

— Так точно, ваше превосходительство,— ответил озадаченный неожиданным визитом майор.

— Генерал Мерлини, назначен комендантом учрежденной Кисловодской кордонной линии. Все войска и поселения на Подкумке переходят в мое подчинение* в том числе и ваша комиссия,— проговорил гость.

Чайковский испытывал сложное чувство: приятно,

что теперь на новой кордонной линии будет военачальник в большом чине. Административные обязанности он возьмет на себя, и Чайковскому будет легче; однако о Станиславе Демьяновиче Мерлини он был наслышан еще с тех пор, когда тот был полковником и командовал строительными отрядами в Новгороде, ставя военные поселения. Слава о нем шла нехорошая: бездарен, жесток, но умеет угождать, за что и ходил в любимчиках Аракчеева. Потом его уже в чине генерала командиром бригады перевели на Кавказ, но в первой же экспедиции в горы он не смог проявить необходимых чисто военных качеств, был отстранен от командования.

Не радовало и другое: за генерала вышла замуж Екатерина Ивановна — женщина, которая занимала слишком большое место в сердце Петра Петровича. Еще в Петербурге он просил ее руки —но она не пожелала выйти замуж за ничем не выдающегося поручика, сына «дикой горянки». Екатерина Ивановна предпочла остановить свой выбор на генерале, в прошлом польском дворянине, итальянце по происхождению, который был старше ее на двадцать лет. Чайковский взволнованно подумал: «Интересно, с ним она сейчас едет, осталась в Георгиевске или вернулась в Петербург?»