На грани веков - [132]

— Лучше и не думай! Башку снесу!

Томс широко размахнулся дубиной. Дно бочки разлетелось в мелкую щепу, на траву хлынула белая гуща. Гайгалы сшибали со столов караваи хлеба, туесы, миски, пивные кружки. Когда все было сметено, начали опрокидывать сиденья и столы. На бородатого мастера опрокинули стол, но он даже не проснулся и продолжал спать под досками.

Друст с криком ринулся в замок:

— Эстонца, эстонца подавай сюда!

На минутку остановился около Тениса, нагнулся.

— Где Майя?

Но добиться ответа от Тениса было невозможно. Друст выпрямился и поддал ему ногой.

— Чтоб тебе околеть, скотина!

От дверей кухни навстречу, пошатываясь, петлял Эка, тщетно пытаясь поднять палицу. Клацая челюстью, забурчал:

— Не подходи! Никому сюда хода нет!

Друст перехватил топор в левую руку, а кулаком правой отвесил караульщику такой страшный удар, что голова Эки закинулась назад и он рухнул, чуть было не свихнув шеи. Изо рта хлестнула струя крови, выполоснув с собою два зуба.

От дверей замка бежал смертельно бледный эстонец. Оружие он, видимо, забыл и только толстую трость занес над головой. Друст был так разъярен, что не мог выждать; пока тот подбежит поближе. Даже в правую руку топор перекинуть не сообразил, так и метнул левой. Трижды перевернувшись, топор обухом шмякнул в плечо эстонцу. Рука у того упала, как подсеченная, трость выскользнула наземь. Но эстонец не стал ждать Друста, а рванулся и побежал прочь. Ближе всего были двери в подвал и на кухню, он бросился туда, вниз по лестнице. Друст все же схватил бы его, если б не захлопнулась наружная дверь. Пока он успел оттолкнуть ее, внизу уже захлопнулась вторая. Напрасно он наваливался на нее, напрасно попробовали приналечь и втроем с только что прибежавшими Гайгалами. Дверь, окованная железными полосами, даже не шелохнулась. Сенцы такие узкие, что один человек еле мог повернуться, даже топором не замахнешься. Друст просто взбешен был такой неудачей.

— Проклятый! Все ж таки удрал от меня! Наверх! В замок — вдребезги все!

Они выбежали наверх, а потом через главный вход — в замок. Там сразу же послышался треск, грохот и лязг. Разлетелось окно, стекла со звоном посыпались по стене на землю, и тут же за ними следом вылетела шапка Яна-поляка: Друст, видать, поздно смекнул познакомить товарищей с приятелем. Минуту спустя из дверей замка выскочил и сам обладатель шапки; перепуганный и изумленный, он прошел немного и уселся на землю.

Из-за каретника и угла хлева высунулись несколько голов, но сразу же исчезли, как только лихие гости снова показались во дворе. Обуреваемые жаждой разрушения, они уже не могли успокоиться, но громить больше было нечего. Сбежали еще раз по кухонной лестнице и попробовали двери погреба. Даже и вчетвером ничего не смогли поделать, Друст лишь сломал топорище. Заметили какую-то дверь по другую сторону, сняли ее с петель — там был свален старый, запыленный хлам. Но рядом с нею другая, крепко запертая. Она все же не выдержала напора четверых плеч, отскочила, Друст чуть не споткнулся на неровном полу.

Сквозь маленькое зарешеченное оконце брезжила блеклая заря. Анцис Гайгал, самый молодой, а потому и самый зоркий, разглядел первым.

— Две бабы — одна скорчилась, другая навзничь. Эй, вставайте! Господа заявились!

Когда те не ответили, он подбежал, встряхнул ту, что: лежала скрючившись. Она сразу же откинулась на спину. Анцис испуганно отскочил.

— Эта вроде преставилась.

Нагнулся к лежавшей навзничь.

— И эта. Обе. Черт подери, что за наважденье!

Тут подошел взглянуть Друст, сначала на одну, потом на другую. Отступил к самым дверям.

— Это старая Лавиза… А та вон Майя… Загубили…

С минуту постояли молча, потом Друст опомнился.

— Понесем наверх.

Сам он поднял Майю. Томс легко, точно выкорчеванный пенек, вскинул на свою могучую руку старуху. Головы вновь спрятались за угол каретника, когда они вышли во двор. Лавизу уложили наземь, а Майю Друст положил рядом с нею на опрокинутый стол. Первый раз он догадался смахнуть пот со лба.

— Вот она, за кем хотел идти сюда Мартынь, из-за кого он позвал нас на помощь. Ах ты горемычная!

Но вот глаза его снова загорелись, как у зверя, он потряс топором в сторону замка.

— Живодер окаянный! Уж я до тебя доберусь!

Затем внезапно сообразил:

— Ребята, ведь там его логово!

Друст впереди, остальные следом — кинулись к дому управляющего. Двери изнутри приперты, но через мгновение они вылетели, высаженные вместе с косяками. Лаукова с Гретой, онемевшие с перепугу, как две затравленные крысы, жались в углу кухни. Иоргис Гайгал ухватил одну за волосы, Анцис другую просто за юбку, подтащили их к дверному проему и выкинули вон, точно мешки с соломой.

И вот в комнате эстонца все устрашающе затрещало и захрустело. Когда, завершив погром, все четверо выскочили наружу, вслед за ними вывалился клуб огня и дыма. Потом еще один и еще. Затрещало в окнах, в пазах бревен, под застрехой. Некоторое время не загоралась отсыревшая крыша, но вот занялась и она. Клубы дыма, крутясь, катились по обоим скатам крыши, пламя с обеих сторон конька свивалось вместе и взметывало пучки соломы, разлетающиеся искры.