На грани серьёзного - [11]

– Всем… – она прочистила горло. – Всем привет, меня зовут Кира, и я – программист.

Глава 4

Даже если бы к ее горлу кто-то приставил нож, она не вспомнила бы своего выступления. Язык автоматически ворочался во рту, с губ слетали какие-то слова. Кажется, кто-то смеялся. Но по большей части было тихо.

– Ты чего, мать? – уже потом, в подсобке, Саакян сжал ее плечо, и она ошалело уставилась в его обеспокоенное лицо. – Не поздновато для страха сцены?

– А?… Да нет… Не знаю. Голова болит.

– Присядь. Результаты потом скинут по почте. Тебя отвезти?

– Не, я за рулем. А где мои девочки?

– Тебе не стоило бы садиться в таком виде…

– А если эвакуируют?

– Нет, все-таки ты странная, – Эрик прищурился. – Колись, что стряслось?

– Все так плохо? – Она потерла виски и помотала головой, как упрямый козленок. – Нет, лучше не говори. Не хочу слышать, как ты злорадствуешь.

Она шагнула в сторону и неуклюже махнула рукой.

– Ты куда? – удивился Саакян и подался к ней.

– Говорю же: ждут меня. Все, увидимся.

И она ломанулась в зал, не разбирая, что он пытается высказать ей вслед.

Ольга и Катюша олицетворяли дружественную поддержку. Обе кинулись к Кире с ободряющими улыбками. Примерно с таким видом добрые бабушки реагируют на кашу из песка, приготовленную внуком. Мол, очень, конечно, вкусно, но есть это по-настоящему никто не будет.

– Отметим? – нарочито бодро предложила Оля.

– Все нормально, я в курсе, что облажалась.

– Да нууу… Очень неплохо. Ты молодец, – в поисках поддержки Ольга оглянулась на Катю.

– Точно-точно, – закивала та. – Были и гораздо хуже.

Чистое, неиспорченное дитя! Как хорошо, что хоть кто-то еще не научился врать.

– Поехали домой, я в норме, – и Кира первой направилась к выходу.

По большому счету, ей было наплевать, как она выступила. И пройдет ли дальше. Стендап, кастинг, телевидение… Все это показалось несущественным и утратило всякий смысл. Эти люди забудут ее через пять минут. Ее жизнь – и та ничтожна и никому не нужна. Что изменилось бы, исчезни она прямо сейчас? Ни-че-го. Стендаперов – вагон, программистов – еще больше. Может, она и правда в какой-то момент свернула не туда?

– Ты точно не хочешь, чтобы я с тобой посидела? – ворвался в разбитое сознание голос Ольги.

– Нет.

На автомате Кира дорулила до дома, добралась до своей комнаты и, опрокинув стакан отцовской наливки, рухнула спать. На субботу отключила телефон и ушла в себя, периодически пытаясь выяснить в Интернете, чем чреваты ее проблемы.

План дальнейших действий возник в ее голове воскресным утром, стоило ей подняться с кровати. Нашла в телефоне адрес клиники, записалась к Уме Тагировне на понедельник и попросила бланк заявления на донора.

Она все решила. Если есть хоть один шанс стать матерью, Кира им воспользуется. Разумеется, никому ничего не скажет. Для своих это будет случайный роман. Звучит всяко лучше и естественнее, чем покупать у племенного осеменителя биоматериал. Присутствие Кати немного осложнит дело, но и с этим можно справиться. Пару раз привести домой кого-то из друзей. Касаткина, Саакяна или Стаса с Лешей. Хороший, кстати, будет для девочки пример: только предохраняться и только по любви. И ни у кого не возникнет вопросов, почему папаша исчезнет: от этих бородатых хипстеров ничего другого и не ждут.

Только бы все получилось! А это еще не факт. Кира знала: есть люди, которые не могут забеременеть годами. Разница только в том, что у кого-то есть под боком муж, а ей за каждую попытку придется платить. Надолго ли хватит денег? И если все спустить сейчас, то как потом растить ребенка? От Локоткова не дождешься хороших декретных.

А если сходить в клуб со Стасом и Лешей? Ведь раз они там снимают девиц, значит, и кроме них найдутся охотники. Она не такая уж и страшная. Можно купить какое-нибудь дебильное платье с кружевами, или что еще мужикам нравится. Но тут свои риски: болезни, генетика… И не такие уж они дураки, чтобы не предохраняться. Алиментов сегодня боятся больше сифилиса.

Кира зашла в ванную и заперла за собой дверь. Из зеркала на нее смотрела одинокая женщина за тридцать. Во всей красе: утренние мешки под глазами, два седых волоса у виска, одутловатая рожа. Ребенка она заводить собралась! Про декретные думает. А поезд уехал. Все. Она уже не то что старородящая. Она вообще не родящая. Мужчины поставили на ней крест. Вон Касаткин: этот не встречается с барышней, если ей больше двадцати. И одевается так, как будто только в институт поступил. И никто не скажет, что он старпер! А она – все. Лежалый товар.

Она задрала футболку. Втянула живот. Спасибо, хоть не толстая. Можно бы подкачаться, конечно… А, ну его. Обойдутся. Одно радует: если она все же родит, ребенок будет любить ее, несмотря ни на что. Ему все равно, что у нее с фигурой, плоская ли задница и достаточно ли увлажнена кожа.

Сколько Кира знала Ольгу, та всегда чем-то мазалась. Маски, скрабы, муссы, лосьоны. У нее дома за всеми этими тюбиками и зубную пасту не найти. А у Киры только крем для рук: после того, как летом пришлось самой поменять у машины патрубок радиатора, пальцы долго на ощупь напоминали наждачку. Хорошо бы сын: ему никогда не придется чувствовать себя вторым сортом…