На главном направлении - [156]

Декабрьским утром 1975 года в моей квартире раздался телефонный звонок из Ташкента. Командующий войсками Туркестанского военного округа пригласил меня посетить места, где много лет тому назад начинал свою воинскую службу. Я был рад этому приглашению.

Разговор по телефону с командующим укрепил мое желание выехать в Среднюю Азию немедленно. Говорю жене:

— Собирайся, Елена Дмитриевна, в дорогу. Полетим до Ташкента самолетом, а там — видно будет.

Для нее это не было неожиданностью. Она знала: давно мечтаю побывать в Средней Азии, повстречаться с воинами округа и пограничниками, вновь увидеть трудовых людей среднеазиатских республик, с которыми я был так тесно связан в годы моей службы на границе. С той поры прошло сорок лет. В жизни человека — срок большой.

И вот мы в Ташкенте. Город произвел на нас неизгладимое впечатление. Не таким я оставил его в 1935 году. Тогда в нем преобладала древневосточная архитектура. Огромной разрушительной силы землетрясение в 1966 году потребовало не восстановления, а постройки нового города. Помогали все союзные республики. И столица Узбекистана получилась необычайно красивой по планировке и архитектуре.

В первый же день пребывания в Ташкенте я выступил перед руководящим составом штаба и управлений Туркестанского военного округа. Передо мною была весьма подготовленная аудитория, и это обязывало более глубоко остановиться на вопросах истории и теории тыла армии в войне, донести до присутствующих мысли, сформировавшиеся за многие годы моей научно-исследовательской и преподавательской работы.

Чем многочисленнее и технически оснащеннее армии воюющих сторон, тем шире и сложнее задачи их тылового обеспечения, следовательно, тем большее значение приобретают организационный и временной факторы. Не всегда решающим было количество имевшихся в наличии материальных и других средств обеспечения; четкая организация и высокая мобильность тыла позволяли успешно маневрировать порой ограниченными ресурсами в интересах группировок войск на главных направлениях. Кстати, уничтожающей критике подверг Ф. Энгельс именно организационные неурядицы в тыловом обеспечении тогдашней английской армии[67].

Наполеон Бонапарт не смог найти лучших способов обеспечения своей армии, чем грабеж покоренных народов. Впрочем, такого «способа» придерживались в те времена полководцы и других стран.

В русско-японской войне 1904–1905 годов главком Куропаткин реорганизовал тыловую службу своих войск. Когда вместо одной маньчжурской армии боевые действия против японцев стали вести три армии, он решил всю их хозяйственную деятельность сосредоточить в особых центральных органах при главнокомандующем. Была учреждена должность главного начальника тыла маньчжурских армий, которому подчинили штаб тыла и управления: интенданта, начальника артиллерии, начальника инженеров, начальника санитарной части, начальника военных сообщений, казначея, контролера.

Таким образом, начальнику тыла маньчжурских армий подчинялись все коммуникации, материальные ресурсы театра военных действий, медицина, ветеринария, финансовая служба и служба обеспечения боеприпасами.

В приказе главкома такая реорганизация обосновывалась тем, что необходимо «было освободить главнокомандующего и состоящее при нем управление от хозяйственных распоряжений и оставить за ним одно лишь общее руководство и в то же время дабы обеспечить успешную и быструю деятельность начальника тыла и состоящих при нем органов…»[68].

В первой мировой войне 1914–1918 годов в русской армии была учреждена должность главного начальника снабжения фронта (ГНС). Ему подчинили во фронте все виды транспорта, коммуникации, артиллерийское, инженерное, продовольственное и вещевое снабжение, а также финансы. Кроме того, ему подчинялись генерал-губернаторы губерний, входивших в границы данного фронта. Однако централизация управления тылом выше фронтового звена тогда не поднялась; центр оставался разобщенным.

В годы гражданской войны В. И. Ленин писал: «…необходимым условием успеха этой войны является единое командование всеми отрядами Красной Армии и строжайшая централизация в распоряжении всеми силами и ресурсами социалистических республик, в частности, всем аппаратом военного снабжения, а также железнодорожным транспортом»[69].

Вспомним о тех радикальных выводах, какие сделал Центральный Комитет нашей партии после разбора причин пермской катастрофы в декабре 1918 года: решительно искоренялись параллелизм, многоступенчатость и многовластие в органах снабжения, выдвигались для руководства тылом наиболее стойкие и преданные революции товарищи.

По окончании гражданской войны начался период обобщения накопленного опыта и поисков новых принципов военного строительства. Особое внимание вопросам тыла Красной Армии уделял Михаил Васильевич Фрунзе. Памятны его слова о том, что организационные вопросы тыла играют отнюдь не меньшую роль, чем оперативное руководство войсками. М. В. Фрунзе писал: «Без самой тщательной, основанной на точных математических расчетах организации тыла, без налаживания правильного питания фронта всем тем, что ему необходимо для ведения военных операций… немыслимо никакое сколько-нибудь правильное, разумное ведение больших военных операций»