На главном направлении - [15]

Но эта напасть не бывает долгой. Гораздо больше волнений и тревоги приносили пограничникам и местным жителям разливы таких могучих рек, как Амударья (несмотря на поворот ее в новый отвод), Вахш, Пяндж и другие. Обычно это случалось в июле, когда происходит наиболее бурное таяние снегов и льда в горах, откуда берут начало реки Средней Азии. Преодоление реки в это время и при тогдашних переправочных средствах было делом весьма рискованным. Чтобы попасть на противоположный берег, надо было подняться вверх на 4–6 километров и там сесть на плотик из поплавков системы Полянского. Быстрое течение относило плотик к другому берегу, отгоняя его на 4–5 километров вниз по течению за 1–2 минуты. На двоих пограничники делали один плотик из трех или четырех поплавков. Раздевались на всякий случай догола, винтовки и одежду держали в руках. Холодная вода обжигала свисающие с плота ноги. Мне пришлось переправляться таким образом всего раза три, но забыть это трудно.

Запомнилась также переправа через устье Вахша в таком месте, где ширина превышала полкилометра. Здесь переправочным средством служил каюк. Не случайно эта лодка носила столь безотрадное название. Мы переправлялись с комендантом погранучастка П. Козловым. Спустив каюк на воду, быстро прыгнули в него. Козлов взял в руки кормовое весло. Вдруг в лодке стала сильно прибывать вода. Кроме моей фуражки, выливать ее было нечем. И могу сказать, не преувеличивая: я действовал очень усердно, зачерпывая и выливая воду за борт.

Нередко думал: нам, старшим начальникам, не так уж часто приходилось подвергать свои нервы подобным испытаниям, а ведь пограничники, несшие каждый день службу, ежечасно находились в обстановке, требовавшей высокого физического и нервного напряжения.

Представляет, на мой взгляд, особый интерес и то, как тогда снабжались пограничники продовольствием.

В годы нэпа его поставляли купцы — либо русские, либо чаще афганские. С ними ежегодно заключались договоры, и от хозяйственников погранотряда требовалось лишь следить за точным выполнением договорных обязательств; это было нетрудно, ибо заинтересованные в возобновлении договора оборотистые купцы обычно поставляли продукты хорошего качества и без перебоев. А сахар, табак, мыло и специи поставлялись на заставы тоже без больших хлопот со складов погранотряда.

В связи со сплошной коллективизацией резко обострилась классовая борьба. Пограничная служба в Средней Азии в конце 20-х — начале 30-х годов стала особенно трудной. Противники создания колхозов с помощью зарубежных антисоветских организаций переходили из Средней Азии в Иран и Афганистан, перебрасывая туда не только свое, но и награбленное колхозное и государственное имущество. Такая «эмиграция» наносила большой экономический ущерб. Чтобы ее остановить, недостаточно было вести разъяснительную работу по кишлакам. Нередко приходилось вступать в вооруженную борьбу с крупными и мелкими бандами, формируемыми на сопредельных территориях специально для того, чтобы переводить байские семьи от нас за границу.

Активная боевая жизнь пограничников в те годы считалась обычной, она редко сменялась относительным затишьем. Повседневный героизм был неотделим от будней пограничной службы, и заставы соревновались между собой: кто лучше сумеет охранять границу, чьи бойцы больше проявят смекалки, у кого крепче взаимная выручка в бою. С годами это соревнование переросло в традицию.

Пожалуй, лучшей пограничной традицией была любовь, которую командиры вызывали к себе у бойцов. Встречаясь в отряде или в комендатуре, пограничники с гордостью говорили друг другу:

— Я с заставы Соколова.

— Я с заставы Клочкова.

— Я с заставы Юдина.

— Я с заставы Ярошевского.

И они имели право гордиться своими командирами. Имя каждого начальника заставы было боевым именем, записанным в историю пограничной охраны Средней Азии. Эти имена не должны быть забыты.

Но не все делается для того, чтобы их помнили.

Как-то прочитал в Музее пограничных войск историю отряда, в котором я служил. Увы, там я не нашел названных фамилий, за исключением Я. Ярошевского. Не нашел также ни Якова Григорьевича Богуна, ни его помощника по политчасти Николая Акимовича Авдюхина, ни других доблестных пограничников.

Кстати, об Авдюхине. 23 февраля 1928 года на заставе Ширам-Кую собрались пограничники, чтобы отметить десятилетие Красной Армии. Выслушали доклад Авдюхина, затем заиграла гармонь, собрались попеть, потанцевать. Вдруг раздалась команда: «В ружье!» Через несколько минут десять пограничников во главе с Авдюхиным выступили в погоню за бандой, прорвавшейся в наш тыл. Полтораста километров продолжалась погоня. Банду настигли. В ее составе насчитывалось 40 сабель. Неравный бой был длительным и упорным: банду разбили.

Незабываем подвиг пограничников под командой уполномоченного погранотряда Михаила Климовича Антонова. Он с двадцатью бойцами настиг банду численностью в 70 сабель, пытавшуюся уйти в Афганистан с награбленным имуществом.

Антонов приказал нескольким бойцам усилить ружейно-пулеметный огонь, чтобы прижать бандитов к земле, а сам с другой группой бойцов пошел в обход и ударил с тыла. Банда была уничтожена.