На главном направлении - [109]

Этот зал мог вместить человек 300–400. Столы расставили буквой «П» при подписании акта и буквой «Ш» во время торжественного обеда. Для немецких представителей поставили справа у входа небольшой столик.

Пока шло оборудование зала заседаний, меня пригласили оценить поварское искусство Павлова. Об этом человеке мне хочется рассказать подробнее. Впервые я встретил его в 1943 году на Курской дуге в одном из госпиталей фронта. После опроса претензий раненых мы осмотрели пищевой блок, и там я увидел Павлова. Раненые единодушно хвалили качество госпитальной пищи и благодарили шеф-повара. По внешности Павлов являл собой классический тип русского повара. Его внушительная фигура, широкое лицо, серо-голубые глаза, приятная улыбка, необычайное добродушие во всем облике, профессиональная манера пускаться в подробное описание подаваемого блюда — все было в нем привлекательно. Впоследствии, когда мы двинулись вперед и госпиталь, где он работал, остался вне границ фронта, Павлова назначили шеф-поваром генеральской столовой 2-го эшелона полевого управления фронта. С той поры и до конца войны мне не раз приходилось слышать восторженные отзывы о необычайном мастерстве шеф-повара.

После войны Павлов работал заведующим производством ресторана Харьковского вокзала. Как прекрасный специалист он удостоен высокого звания мастера-повара всесоюзной категории, что засвидетельствовано дипломом за личной подписью Анастаса Ивановича Микояна.

Хорошо зная Павлова, мы не могли сомневаться в том, что подготовка торжественного обеда ведется на самом высоком уровне.

Но вдруг начались осложнения. К 15 часам обед был приготовлен, а подписание акта о капитуляции откладывалось. Уже вечерело, а команды о созыве людей в зал заседаний все не поступало. Несколько раз я обращался к маршалу Жукову, высказывая ему тревогу за качество обеда. Но не от него зависела проволочка, на то имелись причины высокого дипломатического порядка: Москва, Вашингтон, Лондон не могли договориться о процедуре принятия капитуляции… Поварам не было дела до этих переговоров, их беспокоило одно — как бы не ударить лицом в грязь и показать именитым европейцам во всем блеске русское кулинарное искусство.

Раза два я заходил в домик Кейтеля. Он сидел за столом, накрытым более скромно. За спиной у него и у других немецких представителей стояли английские офицеры. Кейтель держал себя с независимым видом, к пище едва притрагивался. Ему предстояло с минуты на минуту быть вызванным в зал заседания и там перед лицом всего мира подписать документ, который навеки пригвоздит к позорному столбу германских милитаристов — акт о безоговорочной капитуляции. Он сидел напыщенный, вытянув шею, с моноклем в глазу.

Наконец наступил долгожданный час.

За столом официальных представителей стран-победительниц в центре сидел сосредоточенный, суровый Жуков. Бесконечно щелкали затворы фотоаппаратов и кинокамер. Журналисты и кинооператоры суетились, стремительно носились по огромному залу, пытаясь взобраться повыше, чтобы лучше запечатлеть это историческое событие.

Церемонию открыл маршал Жуков. Он приветствовал генералов, дипломатов, всех гостей. Затем он приказал ввести в зал представителей гитлеровского командования. Картинным жестом Кейтель приветствовал собравшихся фельдмаршальским жезлом.

После проверки полномочий германским представителям предъявили акт о безоговорочной капитуляции. Началась процедура подписания каждого экземпляра.

Кейтеля в эту минуту я видеть не мог — его заслонила толпа журналистов и кинооператоров.

Но вот закончилась процедура подписания акта о капитуляции, маршал Жуков приказал увести немецких генералов.

Советские люди и поныне вправе гордиться тем, что, олицетворяя силу советского оружия, несгибаемую волю советского народа, во главе всей этой церемонии был Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.

После подписания акта о капитуляции (это произошло в 0.43 минуты по московскому времени 9 мая 1945 года), пока шла подготовка к ужину, вокруг Жукова тесным кольцом собрались советские генералы и журналисты, поздравляли друг друга с окончанием войны. Среди присутствовавших было немало товарищей, прошедших боевой путь от Москвы до Берлина.

Обращаясь к своим соратникам по оружию, маршал Жуков произнес речь, которую воспроизвожу по памяти:

— Партия и правительство в час смертельной опасности, нависшей над страной, доверили нам оборону столицы нашей Родины Москвы в 1941 году, и это доверие наши доблестные войска оправдали, город не был сдан на поругание врагу. Отборные гитлеровские войска были разгромлены на подступах к столице. Теперь, в 1945 году, нам снова оказаны доверие и великая честь довести до конца разгром ненавистного врага в его собственном логове. И это доверие еще более блистательно оправдали наши славные воины, водрузив знамя победы над рейхстагом.

Во втором часу ночи всех участников церемонии пригласили к столу. Рассаживали гостей так, чтобы рядом с каждым советским генералом сидели француз, англичанин и американец. Такой порядок соблюдали и за другими столами. Я сидел недалеко от главного входа, откуда было удобно наблюдать за всем залом и за работой обслуживавшего персонала. Главный распорядитель по питанию Н. В. Каширин находился недалеко от меня и легко улавливал мой знак, призывавший поставить недостающее.