На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914–1918 - [93]
7 ноября 3-я дивизия в составе 2-го офицерского и Самурского полков (4-й пластунский батальон вышел из состава дивизии) при двух легких, одной мортирной и одной тяжелой батареях перед рассветом выступила из Рождественской. Было холодно и туманно, ориентировка сильно затруднялась. Подошли к ближайшей железнодорожной будке и остановились. Начало рассветать, но туман еще более усилился и сильно знобило. Май-Маевский поспешил к будке. В ночной тьме я как-то не обратил внимания на его фигуру, теперь же трудно было сдержать себя, чтобы не прыснуть от смеха, – так комична была фигура начальника дивизии. Одет он был, кажется, во все, что только у него было из верхнего платья. И без того неуклюжая толстая фигура его теперь походила на тех баб, что лепят мальчишки из снега. Еле ворочался. Глаза слезились, нос тоже вел себя очень неопрятно. Ну просто – точно 80-летний старик. «Э! – думаю, – неважный из тебя вояка в поле».
И по части распоряжений для наступления Май-Маевский не проявил себя особенно энергичным, толковым. Он как-то легко предоставлял делать это другим. И фактически наступление началось так, как предложили ему сделать я и командир 2-го офицерского полка.
По компасу определили направление на с. Пелагиада и по нему двинулся 2-й офицерский полк, выславший вперед авангард. Самурский полк несколько был задержан в качестве резерва. Долго так двигались, поверяя взятое направление и изменяя его ошибки. Часа через два туман стал рассеиваться. Полк развернулся и, не останавливаясь, повел наступление прямо на центр примерно села, которое в это время стало открываться. Батареи несколько отстали. В это время от одной из ближайших к ст. Пелагиада будок отделилась наша конно-горная батарея. Она все время была со 2-м нашим конным полком, в составе особой бригады, конной генерала Чайковского. Бригада – не знаю, какую она имела задачу – ночевала где-то на хуторах западнее ст. Пелагиада и теперь выдвинулась к железной дороге и тут чего-то выжидала. Конно-горная батарея, видя наше наступление, едва ли не по собственному почину поскакала вперед к цепям 2-го офицерского полка.
Большевики, видимо, не ожидали нашего наступления. Они очень скоро стали очищать с. Пелагиада. Село лежит в глубокой лощине с ручьем. Правый берег – крутой и очень высок. На нем противник имел чудную позицию, которая командовала над всей местностью к юго-западу до железной дороги и даже дальше, насколько видел глаз. Позиция была подготовлена, имелись окопы. Узнав о нашем наступлении, большевики заняли ее, оставив в селении лишь небольшие части. Тем не менее когда наши цепи были еще верстах в трех от Пелагиады, они довольно поспешно снялись со своей сильной позиции и стали уходить к северо-востоку длинными, бесконечными и густыми цепями. По-видимому, им уже стало известно, что из Ставрополя на Дубовку справа (по нашей руке) и на Казинку слева, с северо-запада их захлестывают и угрожают окружением две наши сильные конные группы.
В то же время мы видели, что от Московского в с. Пелагиада вступили пластуны Кубанской пластунской бригады из состава 2-й дивизии.
Конно-горная батарея неистовствовала. Она была едва ли ни впереди цепей, никаких позиций не выбирала и стреляла прямой наводкой беглым огнем. Пехота не стреляла: велика была дистанция. Когда мы подошли к цепям, генерал Май-Маевский, видя почти безнаказанный отход противника перед нами, приказал ближайшему пулеметчику 2-го офицерского полка открыть огонь. Тот открыл, опорожнив ленту, но результата не было никакого: дистанция оказалась велика.
Скоро весь наш боевой порядок представлял занятную картину. Для нас бой, собственно, кончился. Перед нами было селение, куда нам приказано было не входить. Уходить в Московское было еще как будто бы рано. А больше делать было нечего. Поэтому все поднялось и стало наблюдать за тем, что происходило впереди нас, точно это было показное учение на плацу. Наблюдая таким образом, мы увидели, что перед нами левый фланг густых цепей противника, собственно, кончался чуть восточнее с. Пелагиада. Будь под руками у нас хотя небольшая конная часть, она легко, безнаказанно могла заскочить за этот фланг, и тогда не уйти бы тем цепям, что были перед нами. Как раз в этот момент до нас дошло сведение, что на будке позади нас находится генерал Чайковский с полком (Черноморский Кубанский казачий полк). Тотчас послали ему уведомление об обстановке. Никакого движения. Повторили послание. Ничего. И только когда перед нами все поле опустело, мы увидели восточнее Пелагиады на противоположном скате лощины, как медленно во взводной колонне поднимался Черноморский полк. Его вел генерал Чайковский. Сидеть позади пехоты, не выйти и не поинтересоваться, что там происходит, – ведь шел бой, – и не воспользоваться удивительно благоприятной обстановкой для легкой победы – ну, мыслимо ли это для кавалерийского начальника?!.. А генерал Чайковский старый Черниговский гусар – черт знает что такое!..
Простояли мы перед Пелагиадой без дела довольно долго, пока окончательно обстановка не разъяснилась. Мы долго слушали гул артиллерийской стрельбы где-то северо-восточнее Пелагиады и догадывались, что там идет погром большевиков нашей конницей, охватившей их с двух флангов и с тыла. Действительно, к трем-четырем часам мы узнали, что у Дубовки Таманская армия большевиков была окружена и совершенно разгромлена дивизиями генерала Врангеля и полковника Улагая. Остатки бежали на восток, преследуемые нашей конной группой из 1-й конной и 2-й Кубанской казачьей дивизий, общее начальство над коими принял генерал Врангель.
Биографический очерк, напечатанный в «Независимой газете», 08.06.2006 О грустной жизни весёлой писательницы, Тэффи, «королевы русского юмора». Тэффи (Надежда Александровна Лохвицкая, по мужу — Бучинская, 1872 — 1952) — русская писательница и поэтесса, автор юмористических рассказов, стихов, фельетонов, сотрудник знаменитых юмористических журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон», мемуаристка и переводчица, белоэмигрантка… Она прожила долгую жизнь. При ней свершились три русские революции и две мировые войны.
В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я работаю над фильмом, я хочу чтобы он стал для меня всем; чтобы я был готов умереть ради него». Имя Квентина Тарантино знакомо без преувеличения каждому. Кто-то знает его, как талантливейшего создателя «Криминального чтива» и «Бешеных псов»; кто-то слышал про то, что лучшая часть его фильмов (во всем кинематографе) – это диалоги; кому-то рассказывали, что это тот самый человек, который убил Гитлера и освободил Джанго. Бешеные псы. Криминальное чтиво. Убить Билла, Бесславные ублюдки, Джанго Освобожденный – мог ли вообразить паренек, работающий в кинопрокате и тратящий на просмотр фильмов все свое время, что много лет спустя он снимет фильмы, которые полюбятся миллионам зрителей и критиков? Представлял ли он, что каждый его новый фильм будет становиться сенсацией, а сам он станет уважаемым членом киносообщества? Вряд ли юный Квентин Тарантино думал обо всем этом, движимый желанием снимать кино, он просто взял камеру и снял его.
Эта книга о тех, кому выпала судьба быть первыми лицами московской власти в течение ХХ века — такого отчаянного, такого напряженного, такого непростого в мировой истории, в истории России и, конечно, в истории непревзойденной ее столицы — городе Москве. Авторы книги — историки, писатели и журналисты, опираясь на архивные документы, свидетельства современников, материалы из семейных архивов, дневниковые записи, стремятся восстановить в жизнеописаниях своих героев забытые эпизоды их биографий, обновить память об их делах на благо Москвы и москвичам.
«Глубоко веря в восстановление былой славы российской армии и ее традиций – я пишу свои воспоминания в надежде, что они могут оказаться полезными тому, кому представится возможность запечатлеть былую славу Кавказских полков на страницах истории. В память прошлого, в назидание грядущему – имя 155-го пехотного Кубинского полка должно занять себе достойное место в летописи Кавказской армии. В интересах абсолютной точности, считаю долгом подчеркнуть, что я в своих воспоминаниях буду касаться только тех событий, в которых я сам принимал участие, как рядовой офицер» – такими словами начинает свои воспоминания капитан 155-го пехотного Кубинского полка пехотного полка В.
Воспоминания генерала от инфантерии Эдуарда Владимировича Экка (1851–1937) охватывают период 1868–1918 гг. В книге рассказывается о времени его службы в лейб-гвардии Семеновском полку, а также о Русско-турецкой 1877–1878 гг., Русско-японской 1904–1905 гг. и Первой мировой войнах. Автор дает уникальную картину жизни Российской императорской армии от могущества 1860-х до развала ее в хаосе Февральской революции 1917 года. Огромное количество зарисовок из военной жизни Российской империи, описания встреч автора с крупными историческими фигурами и яркие, красочные образы дореволюционной России делают воспоминания Экка поистине ценнейшим историческим источником.
Дмитрий Всеволодович Ненюков (1869–1929) – один из видных представителей российской военной элиты, участник Русско-японской войны, представитель военно-морского флота в Ставке в начале Первой мировой войны, затем командующий Дунайской флотилией и уже в годы Гражданской войны командующий Черноморским флотом.Воспоминания начинаются с описания первых дней войны и прибытия автора в Ставку Верховного главнокомандующего и заканчиваются его отставкой из Добровольческой армии и эмиграцией в 1920 году. Свидетельства человека, находившегося в гуще событий во время драматического исторического периода, – неоценимый исторический источник периода Первой мировой войны и революции.
Дневники П. Е. Мельгуновой-Степановой (1882–1974), супруги историка и издателя С. П. Мельгунова, охватывают период от 19 июля 1914 года до ее ареста в 1920 году и описывают положение в Москве и Петербурге времен революции, Мировой и Гражданской войн. Дневники представляют богатый источник сведений о повседневной жизни российских столиц того времени, как общественно-политической, так и частного круга семьи и знакомых Мельгуновых. Особый интерес представляют заметки о слухах и сплетнях, циркулировавших в обществе.