На фронтах третьей мировой войны. Война радаров - [12]

Итак, Никите Сергеевичу Хрущеву предложили в качестве основы ПВО мощный мобильный зенитно-ракетный комплекс. Комплекс оказался много сложнее, чем уже существовавший знаменитый зенитно-ракетный комплекс ЗРК С-75, сбивший 1-го мая 1960-го года над Свердловском американский высотный самолет-разведчик У-2, а позже сбивший такой же самолет-разведчик над Кубой во время карибского кризиса шестьдесят второго года.

Новый ЗРК был более мощным и, соответственно, более громоздким, чем С-75. Правда, за счет большей мощности и концентрации энергии в узком луче он способен был пробивать помехи, которые активно применялись для преодоления ПВО. Но такая концентрация энергии оказалась и недостатком, так как для наведения этого узкого луча нужно было дать направление на цель и координаты цели. Посчитав эту задачу более простой, чем наведение ракеты на цель, ее возложили на радиолокационное поле, на радары, формировавшие это поле. И тут выяснилось, что старые радиолокационные станции становятся слабым звеном, имеют малый потолок обнаружения и достаточно легко забиваются помехами. Здесь и потребовался радиолокационный комплекс «Алатау», с передатчиками большой мощности, с большими антеннами. Он должен был обеспечить целеуказание комплексам зенитно-ракетных войск ПВО.

Апробация «Алатау» была проведена на кольце обороны Москвы. Вопреки всем сомнениям, первые образцы «Алатау», изготовленные впервые на новом радиозаводе, (а фактически — общими усилиями горьковского совнархоза) без каких-либо доработок удалось сдать представителям заказчика — военпредам и воинскому расчету. А благодаря близости к Москве квалификация расчета была повыше, чем где-либо на периферии, что и помогло этим первым комплексам честно отслужить положенный срок.

Первый опыт работы

«…И опыт, сын ошибок трудных!»

(А.С. Пушкин)

Георгий и его товарищи приобретали опыт работы. Одно дело — заводская регулировка. Под боком приборы, стенды, классные специалисты. Другое дело — войска, поле, новые люди. Войска ПВО, противовоздушной обороны страны, никогда не относились к привилегированным родам войск. Это далеко не авиация, не ракетные войска стратегического назначения. Не космические формирования. Страна, разумеется, должна быть защищена от нападения с воздуха, но победить противника на своей территории, не переходя ее границы? Проблематично! Потому и условия службы, и внимание руководства армии, и служебный рост был в войсках ПВО послабее. Еще с войны осталась обидно-шутливая расшифровка ПВО — «Пока воюют — отдохнем!». Кстати, задачи борьбы с воздушным противником самостоятельно вынуждены были решать и сухопутные войска, и авиация, и военно-морской флот — все, кто должен воевать не только на своей территории. И у каждого из этих родов войск было свое вооружение для противовоздушной обороны. Свои ракеты, свои самолеты, свои радары, свои НИИ и КБ, свои академии и училища. В свое время Георгию пришлось плотнее познакомиться со своими коллегами, когда встал вопрос о модернизации «Алатау».

Впрочем, недооценка ПВО страны армейским руководством частично компенсировалась вниманием высшего руководства партии и страны (что в те времена, пожалуй, было неразделимо). Ведь никому из руководства не хотелось, чтобы над головой кружились вражеские стервятники. Как говорится: «Вы не вейтеся, черные тучи, над моею больной головой!». И работали многочисленные НИИ, КБ и заводы над техникой для войск ПВО страны. А в этих войсках, в свою очередь, существовали свои зенитно-ракетные войска ПВО, авиация ПВО, и, наконец, радиотехнические войска ПВО. Почему наконец? Потому, что, как казалось Георгию, более обиженных заботой служивых можно было найти только в стройбатах.

Однако техника в радиотехнических войсках была не шуточная, офицеры — грамотные. Работая вместе с воинским расчетом, Георгию и его товарищам пришлось прочувствовать, как говорится, на своем горбу все просчеты разработчиков комплекса. То, что в стенах института и завода казалось пустяком, в реальных условиях становилось серьезной проблемой. Например, каждую систему радара, как правило, разрабатывало отдельное подразделение института — кто-то передатчики, кто-то приемники, кто-то систему опознавания государственной принадлежности, кто-то привод вращения кабины и изменения наклона антенн. И каждый разработчик выстраивал свою систему контроля и настройки, свою систему автономного управления. Сколько раз, чертыхаясь, носился Георгий и его напарники вверх и вниз по тридцатиметровой железной лестнице внутри кирпичной башни, оттого, что какую-то из многочисленных систем забыли, уходя из приемо-передающей кабины, перевести в режим дистанционного управления! Сколько раз, по молодости, они заскакивали, не останавливая вращения кабины, на подножку у двери кабины и повиснув на одной руке толкали вверх тугую ручку железной двери, чтобы переключить кем-то забытый тумблер «местное-дистанция»! Лестничный пролет в два с половиной метра они научились на спуске пролетать прыжком, в одно касание перил в середине пролета. Им повезло, руки-ноги остались целы.

Запомнился тихий летний вечер, напоенный запахом трав, когда вдвоем с антенщиком Володей Георгий делал ориентирование антенн комплекса. По техническим условиям делать эту тонкую операцию нужно было по специальной мачте, как это делалось на заводском полигоне. Но где же ее возьмешь на реальной позиции? Решились на рационализацию — использовать две башни, на которых и стояли приемо-передающие кабины. Развернули антенны друг на друга, ввели поправки по странам света, подключили генератор сигнала к одной из антенн, поставили кабины на юстировочные тяги. И тут оказалось, что между кабинами можно переговариваться, не повышая голоса, напрямую, без всякой телефонной связи. Антенны превосходно фокусировали не только радиоволны, но и обычные звуковые колебания, играя роль огромных рупоров…